«У нас все здесь фальшивое!»

Зень-сень, зень-сень...

– Пей.

Что?..

Пей?!

Пей?!!

Теплая рука касается лба, согревая его.

– Пей, пей. Узнаешь меня? – Костя покачал головой: – Дайте ей еще попить.

Надвигается коричневое здание пакгауза, меняет цвет на желтый...

– Пей. Настойка корня. Зень-сень. Холосо помогает.

Она узнает голоса китаянки:.

И лицо у него уже доброе. Наверное, доброе, не разобрать под тенями озабоченности, что глубже прорезали морщины на лбу и под сосредоточенными серо-голубыми глазами.

– Он там... – она показывает на окно. – Страхов – он там.

– Я видел его. Он здорово изменился. Похож на увеличенную копию кузнечика в коллекции юнната-живодера. Дайте ей еще зеньсеня... Ну и глаза у нее...

– Боится, однако.

Романов обернулся к китаянке.

– У вас есть джинсы, майка моего размера?..

Москва

«Ну все, затянул старую песню». Костя едва сдержал вздох. Он впервые попробовал себя в караоке. Глядя на подполковника Пахомова, мысленно повторял за ним и едва заметно артикулировал:

«Мы по-прежнему заинтересованы в завершении проекта «Мыс сраха»...»

Сейчас задавит тяжелым примером: снежный ком, катящийся с горы.

«Он растет в размерах, правда?»

«Голимая правда. Я даже продолжение знаю: огромный ком превращается в обычный снежок».

Романов соглашался с Пахомовым: с каждой минутой Страхов терял партнеров, связи, деньги, сбыт, людей, включая тех, кто покрывал его преступный бизнес. Даже врагов у него стало на порядок меньше. Все это Костя уже слышал, но не знал, как отнестись к частоте повторений подполковника. Ведь он не туг на ухо, соображает: на поле остался всего один игрок. Игрок очень умный, изворотливый, чужими руками убравший всех свидетелей, оставшийся вне подозрений.

– Наша задача – не обезвредить преступную группировку, не закрыть проект. Наша задача – искоренить недостатки и в нашей системе, и в соседней, если хочешь. Помочь соседям там, где сами себе они помочь не в состоянии. Последний недостаток носит конкретное имя, имеет реально существующее звание и тому подобное. Нужно остановить его, иначе он снова возобновит преступную деятельность. Сейчас он насмехается над нами, радуется за себя, за свое умение устроиться в этом мире и, кто знает, подумывает на досуге, как же этот мир все-таки устроен. Это его любимый конек.

Костя улыбнулся и кивком головы спросил: «Ну и как же он устроен?»

Пахомов был готов к ответу.

– А мир устроен так ловко, что буквально вчера на едва заметное подмигивание генерала Михеева официантка из недавно открывшегося ресторана ответила высокому клиенту затяжным и манящим приспусканиемпушистых ресниц, будто обнажалась перед ним. А после был прекрасный вечер, отличный ужин, интересная ночь с приспусканием кружевных аксессуаров. Новые губы, новые взгляды, запах новой женщины, все новое. Вот как устроен мир. И тот, кто не ищет нового, имеет все старое. Так думает этот человек. Полагаю, я не ошибаюсь.

– Вы следили за ним?

– И продолжаем следить. С тех пор как зафиксировали несколько телефонных соединений: Михеев – Страхов, Страхов – Симагин. Симагин – полковник, один из заместителей Михеева. К сожалению, звонки расшифровке пока не поддаются. Очень сложный код в режиме конфиденциальной связи. Тебе мы предоставим все материалы слежки. Проанализируй и дай ответ: как устранить Михеева. Дай ответ себе, поделись им со мной.

– Когда ты ждешь от меня ответа? Вопрос второй: где Ирина?

– Не хочу торопить тебя, но проект нужно закрыть как можно быстрее. Ирина сейчас на одной из наших «дач». Она под присмотром врача и наших сотрудников.

* * *

Румын дал ответ через сутки. Встреча с подполковником Пахомовым произошла в одном из офисов ГРУ на Старой Басманной... Беседа продолжилась в том же кабинете с окнами на глухую стену.

В первую очередь Пахомов отметил припухшие веки агента. Романов часто моргал, покашливал в кулак.

– Не спал, много курил, пил кофе, – высказался он.

Он решал трудную задачу. На этот раз ему предложили ту работу, в которой он не делал промахов. Ему назвали имя человека, которого предстояло ликвидировать. Фактически он прошелся по этому делу от начала до конца. Он отмечал не свои ошибки, но промахи противника. Для себя он отметил главное: он поздно начал работать над этим сложным проектом. К тому же в самом начале личное шеф, да и Пахомов тоже, куда-то испарилась.

Он часто ставил себя на место майора Страхова. Может быть, эта фамилия подсказала Косте ответ: перестраховка. Как бы он поступил, упустив свидетелей и улики. И нашел оригинальный ответ: сделал бы точные копии улик.

– Что ты сказал? – переспросил Пахомов, выслушав «математические» выкладки агента.

– Страхов все время гонялся за своей тенью. Если бы беглецы попали под поезд, под каток, под пресс, не знаю, с него все равно спросили бы: «Где улики? Ты уверен, что они не попали в чужие руки, к военным?»

– И что бы ты ответил на это?

– Ничего. – Костя взял со стола чистый лист бумаги, расписался раз, другой. Нарисовал рожицу, заштриховал ее, снова поставил росчерк. Потом на бумаге стали появляться геометрические фигуры, жирные буквы. Пододвинул лист к Пахомову со словами: – Это копия заготовки. Ни Михеев, ни кто-либо другой не имеют ксерокопии заготовки, на которой майор оставил свои росчерки. К ней нужна пачка фальшивых долларов. Страхов мог присоединить к ней вагон липы. И вот на вопрос Михеева, где улики, он отвечает: «Они у меня. Я могу послать их нарочным, по почте, в контейнере. Не терпится – приезжай и удостоверься». Я не считаю это ошибкой Страхова, но он мог подумать о таком шаге.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Пахомов. – Но что нам дает его промашка?

– Шанс устранить Михеева. Генерал уверен, что улики сгорели. Я видел горящие доллары, но у меня не было времени спасать их, я Ирину вытаскивал. А милиция наверняка натолкнулась на пепел, обуглившиеся куски купюр. Михеева беспокоит только пропавший свидетель.

Пахомов покачал головой:

– Михеев не дурак. Он не пойдет на встречу с Ириной. Он будет рассуждать примерно так. Поскольку подпольный цех прекратил свое существование, а с позиции секретности этого проекта неважно, арестованы ли его руководители. А рынок поддельных ценных бумаг большой, огромный, он всегда был и будет. Взять одного лишь посредника – задача мелкая; выявить в среде правоохранительных органов нечистого на руку коллегу – задача благородная, и только. Это подобие профилактики: пылесосить основательно загаженную конюшню. Утомительно, бесполезно и отнимает много времени. Так что встреча со свидетелем не имеет под собой практической пользы. Вот если бы она сохранила улики...