Вскоре в зал вошла супруга сэра Дайтона со служанками. Дорогая серебряная посуда, что появилась на столе, показалась неуместной в этой суровой башне. Глостер вопросительно взглянул на Дайтона. Тот жестом отослал женщин, собственноручно налил герцогу вина в чеканный бокал. Бывший камердинер, как оказалось, все еще не забыл, как полагается прислуживать за столом.

Ричард отпил из бокала и удивленно воззрился на Дайтона. Это было дорогое бургундское вино, темное, бархатистое. Оно ласкало небо, согревало и таило в себе терпкость виноградных гроздей, взращенных под южным солнцем.

– А ты, однако, знаешь в этом толк, Джон. Ты ходишь в дерюге, твоя жена щеголяет в холщовой юбке, а вина в твоем погребе лучше, чем у меня в Понтефракте.

Джон Дайтон согласно кивнул.

– Да, я позволяю себе отдать дань кое-каким старым привычкам. Однако весь доход от моих земель и продажи скота я решил вложить в богоугодное дело.

И, увидев, как недоуменно глядит на него Ричард, пояснил:

– Я хочу построить церковь в этой долине. В свое время я много грешил, проливая невинную кровь, и теперь, воздвигнув храм, я хочу искупить свою вину перед Всевышним.

В глазах Ричарда зажглись веселые искорки.

– Но, Джон, ведь все, что ты делал, ты делал по моему приказу, и поэтому твои грехи надлежит искупать мне.

Джон Дайтон покачал головой.

– Никогда, милорд, я не мог бы позволить вам взвалить на себя такую непомерную ношу. Вы столько сделали для меня, что и не передать словами. Пусть уж мои грехи пребудут со мной.

Ричард открыто улыбнулся и поставил бокал.

– Ну что ж, сэр Джон, раз уж вы решили посвятить свою жизнь искуплению прежних грехов, выходит, что я зря приехал к вам в Миддлтон-холл.

Джон Дайтон вскинул голову, ноздри его раздулись, а глаза блеснули странным огнем. Сейчас он выглядел, как старая борзая, заслышавшая звук охотничьего рога.

– Ваше высочество, – Джон весь подался вперед. – Вы… Уж не хотите ли вы снова взять меня на службу?

– Ну, если ты дал обет, то вряд ли то, зачем я приехал, так уж важно.

– Обет? К черту обеты! Только кликните, милорд, и я забуду ради вас все десять заповедей разом.

Ричард продолжал улыбаться, глядя на этого верного слугу, чьей преданности не поколебали годы. Этот человек боготворит своего господина.

– Я приехал за тобой, Джон. Ты нужен мне.

Дайтон несколько мгновений молчал, а затем склонился и благоговейно припал к руке Ричарда Глостера…

Они встретили его в туманной болотистой низине – трое одетых в кольчуги ратников в шлемах, с арбалетами за плечами. Кони под ними были рослые и ухоженные. И неискушенному глазу было видно, что это люди сиятельного господина.

Джон Дайтон остановил коня. Как и они, он был в воинском облачении, поверх него был накинут еще и длинный дорожный плащ, из-под которого виднелся меч в окованных серебром ножнах.

– Я следую в Нейуортский замок, – сказал он. – Говорят, там можно кое-что заработать на службе у барона, а я как раз ищу человека, который купил бы меня и мой меч.

Один из ратников, сухощавый, с откинутым за плечи капюшоном кольчуги и совершенно белыми, развеваемыми ветром волосами, внимательно оглядел Дайтона. Джону стало не по себе. Он узнал этого парня. Тот держал поводья одной рукой, вторая же, с металлическим крюком, лежала на бедре. Да, тот самый, который когда-то был в отряде Майсгрейва. Это он, Джон Дайтон, отрубил ему руку. Узнает ли он его? Нет, не может быть. Эти люди никогда не видали его лица. Тогда, может быть, он узнает его голос? Вряд ли, ведь прошло достаточно много времени.

Однорукий воин задал Дайтону несколько вопросов: имя, откуда родом, у кого доводилось служить. Джон назвал себя, сказал, что в последнее время жил в Йоркшире и разводил скот, но потерял все после падежа, а теперь решил вновь заняться тем, чем промышлял в молодости.

– Если ты со своими коровами не разучился владеть оружием, может, ты и подойдешь. Замку всегда нужны воины.

Он сделал знак следовать за ним, и они поскакали вдоль болота, миновали цепь холмов, а затем перед Дайтоном открылась широкая долина с замком на скале в самой ее середине, соединенной кремнистым перешейком с базальтовой грядой.

Джон Дайтон внимательно разглядывал замок. Тот казался неприступным, и он подумал, что замысел его господина не так уж легко будет привести в исполнение. С трех сторон – массивные башни и крутые обрывы. Этот Нейуорт невозможно взять, разве что обладая волшебным умением духов проходить сквозь стены и взлетать на отвесные скалы. Лишь с одной стороны, где тропа спиралью поднималась на каменистый перешеек и круто сворачивала к замку, склон казался достаточно пологим, да и сам перешеек был настолько широк, что здесь мог пройти отряд латников. Если и штурмовать, то только отсюда. Хотя и это не просто, если взглянуть на высокий земляной вал и ров, рассекавший перешеек. Через ров был перекинут подъемный мост, по которому сейчас тащился воз свежескошенной травы.

Спутники Дайтона придержали лошадей, пропуская его. Дайтон видел глубокую арку ворот между двух сторожевых башен, на которых расхаживали ратники, а между зубцов стены виднелись темные жерла кулеврин. Он заговорил об артиллерии, и один из спутников, рослый светловолосый великан Гарольд, с улыбкой сказал, что в замке есть еще и бомбарда, и немалый запас пороха в одной из башен. Однорукий воин, однако, весьма грубо велел великану заткнуться, но Дайтон уже принял к сведению его сообщение, а также отметил про себя, что Гарольд несдержан на язык.

Они въехали во внутренний двор. Дайтон ощущал на себе множество любопытных взглядов, но держался спокойно. Он неторопливо огляделся. Здесь царила деловая суета. Птичница кормила цыплят, слышались удары молота и сопение мехов в кузне, слуги выколачивали ковры, конюхи чистили лошадей, а шорник, усевшись верхом на лавку, чинил сбрую. Над пекарней поднимался дымок, и пришедшие из села крестьяне терпеливо ожидали, когда настанет их черед печь хлеб, сидя на припеке на выступе стены, а те, что помоложе, перебрасывались шуточками с ратниками барона.

Убеленный сединами хромой прислужник махал метлой невдалеке от вторых ворот двора и, чертыхаясь, отгонял разыгравшихся молодых борзых. В дальнем углу дворовые люди скребли огромные котлы. Все выглядело бы вполне мирно, если бы не дозоры на стенах, ратники, попадающиеся там и сям, не настороженность в глазах людей, разглядывающих чужака.

Дайтон знал, что его внешность не располагает к проявлению чувств, хотя от обычного наемника его не отличить. Отправляясь в Нортумберленд, он подрезал отросшие волосы, сбрил бороду, обнажив рваный, уродующий подбородок шрам. Впрочем, это придало ему еще более воинственный вид, а угрюмый взгляд Дайтона из-под нависших косматых бровей не изменился с тех пор, когда он вступал в любую схватку по приказу герцога. Не слишком-то он был похож на человека, посвятившего себя уходу за скотом.