тошнота понемногу проходила. Видимо она была вызвана в основном спуском с высоты, а не качкой. Ткот прижал нос к иллюминатору и не шевелился.

— Туман будет каким-то особенным? — поинтересовалась Марта, всматриваясь в приборную панель.

— Он будет очень густым и белым с легким фиолетовым оттенком, — сказал ткот и Элемросу снова пришлось пересказывать. — Этакий сиреневый отлив, словно светящийся лепесток лаванды, упавший в молоко.

— Очень поэтично, — сказала Марта без тени сарказма или одобрения. — Кажется я вижу впереди нечто подобное.

Ткот пулей подлетел к матросу и вскочил ему на плечо, чтобы оказаться на уровне переднего монитора, на который выводилась запись передней камеры. Элемрос тоже поднялся и подошел посмотреть.

— Это оно, — прошептал ткот. — Туманный остров. Остров Абалу.

— Абалу? — переспросил Элемрос, как только озвучил фразу ткота для Марты.

— У острова вообще-то много имен, — продолжил ткот, жадно всматриваясь в экран, на котором удивительно плотный сгусток тумана, похожий на гигантское облако, прикорнувшее на поверхности сонного ночного океана, медленно, почти незаметно приближался к шлюпке. И у него действительно был слегка сиреневатый отлив.

— Я тоже где-то читала о подобном. В какой-то сказке, очень и очень давно, — сказала Марта, смотрящая не на экран, а немного в сторону. Так она всегда выглядела, когда хотела вспомнить что-нибудь. — Остров, перемещающийся в пространстве и времени.

— И остающийся на месте, — подхватил ткот. — Он словно якорь для обитаемой вселенной, опорная точка мироздания и одновременно дверь в любой из миров. В ночь суперлуния тот один единственный ткот, что по легенде сумел выбраться из мира Селены, пока его не вылечили, в бреду все время повторял “Абалу”.

— Радар показывает небольшое препятствие прямо по курсу, — бесцветно-безжизненным голосом доложил зачарованный матрос.

— Похоже мы на месте, — сказал Элемрос.

Эпилог

Секунду спустя шлюпка ткнулась носом во что-то и остановилась. Матрос заглушил мотор и опустил руки на колени. Марта подошла к люку и нажала кнопку, открывающую дверь. Не успела та распахнуться, как ткот шмыгнул в щель и исчез.

Элемрос глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

— Помогите нам с зеркалами, — сказала Марта матросу. — Элем, берись за…

Матрос вытащил из-под брезента зеркала и без видимых усилий вынес их из шлюпки. После чего быстрым шагом направился в туман, вслед за ткотом.

— Похоже у зелья есть полезный побочный эффект, — констатировала Марта, вешая на плечо длинную спортивную сумку. — Я слышала, что люди в трансе способны на многое, в том числе и на поднятие экстраординарных тяжестей…Что ж, пойдем за ним.

Элемрос вышел из шлюпки вслед за Мартой. Едва лишь его кроссовки коснулись мелкого вулканического песка, влажно поблескивающего в лунном свете, недалеко впереди в небо вдруг ударил яркий свет, будто кто-то там включил мощный прожектор и направил его вверх. И тут же порыв ветра бросил ему в лицо ворох удивительной смеси, состоящей из запахов моря, воздуха и, как ни странно, хвои.

Марта стояла неподвижно, глядя на свет впереди. Кругом клубился туман и ничего нельзя было разглядеть дальше двух метров.

— Похоже, — сказал Элемрос, — это уже случилось.

— Верно. Этот светящийся столб называется эффект Кроатоана. Он проявляется в момент слияния двух миров, — сказала Марта. — Ткот открыл двери.

С этими словами она обернулась и что есть силы ударила Элемроса ногой в бок.

Если вас когда-нибудь били… сильно били, то вы знаете, что поначалу боль не ощущается вовсе. Место. по которому ударили в первые секунды вроде бы немеет, но происходит это после того, как удар отшвыривает вас в сторону.

Боль приходит потом.

У Элемроса на мгновение потемнело в глазах, а когда прояснилось, он все равно не видел ничего и никого.

Кроме Марты. Марта стояла прямо перед ним, наклонив голову и словно изучая интересную букашку. Не говоря ни слова Марта потянула рукоятку своего смешного фиолетового зонтика. Тонкое сверкающее лезвие, словно светящееся само по себе, медленно появлялось на свет. Марта отбросила в сторону ножны в виде зонта и нацелила острие своего клинка прямо в сердце Элемроса.

Ошеломленный и ничего не понимающий Элемрос смотрел на белую маску и золотые глаза его сестры.

— Растения накапливают магию и спустя тысячелетия в некоторых из них еще можно ее найти. Ушло семь лет и пара тропических лесов, чтобы создать маленькую дозу златоглаза.

Голос Марты звучал словно слова произносил не человек, а бездушная машина.

— Златоглаз можно выпить и самому, — продолжала тем временем Марта или что бы там ни заняло ее место, — в этом случае ты обретаешь быстроту, силу и можешь отдавать приказы самому себе.

— Зачем ты это сделала, — прохрипел Элемрос. — Что вообще…

Марта отвинтила крышку тубуса и вытащила из него шпагу. Ту самую, что Элемрос брал с собой в музей. Небрежным жестом сестра швырнула ее к ногам Элемроса.

— Можешь взять свое оружие. Ты выбрал его сам, поэтому оно твое. Я должна была осуществить возмездие по-другому. Вырастить тебя, дать тебе все, сделать так, чтобы ты нашел себе подходящую жену, чтобы у тебя появились дети, а потом они стали бы умирать. Один за другим. В муках, в отчаянии, без надежды. А ты бы смотрел на это в жалком бессилии до тех пор, пока не пришел бы и твой час, после них всех.

Голос Марты продолжал меняться и это продолжалось до тех пор, пока он не исчез окончательно. То, что исходило из шевелящихся губ этого существа, было именно тем голосом, что Элемрос слышал тогда из динамика ноутбука. Он наконец-то встретился с тем, кто убил Мэлли и Грифа.

Тусклый зеленый свет, похожий на болотные огоньки, которые Элемрос видел когда-то в детстве неярко засветился в мерцающей золотой глубине глазниц Марты.

— Нет, — прошептал Элемрос, — ты уже не Марта.

Она покачала головой и шагнула вперед. Ее движения были странными, словно суставы рук и ног исчезли, но каким-то образом это не мешало ногам и рукам двигаться, слегка изгибаясь в разные стороны.

— Она умерла давным-давно в тот день, когда твои родители совершили опрометчивый шаг, взяв свою маленькую дочь