– Зерно горстями покидал вокруг себя – и снова гуляешь с плугом. Даже трехлетний ребенок справится, а у них там детей немало… Для чего они еще рожают? А собирать урожай еще проще, это не в военный поход ходить и не с врагами сражаться. Эти лентяи любят только прибедняться, прося о милости. Надоели.

Слова Мортона передали, но простолюдины упорно продолжали стоять под стенами города. Часть их расположилась у самых ворот, так как пускать внутрь Кнайфтауна лишних попрошаек правитель запретил. Когда обозы пытались протиснуться через толпы, люд, поначалу ведший себя почти смирно, начал звереть и нападать на телеги и извозчиков. Жалующиеся на голод и лишения стремились попасть за стены, и каждый раз, когда ворота открывались, десятки прибывших просачивались. Их продолжало прибывать со всех краев.

Рыцари и воины еще сдерживали толпы, но голодающие, из тех, что пробрались, принялись разграблять торговцев, пекарей и мясников, и обиженные горожане также стали являться к лорду, чтобы пожаловаться на судьбу. Трактиры пока держали оборону, они не зря нанимали защитников, но надолго ли?

– Милорд Бладсворд, люди хотят видеть вас, – докладывали каждый день Мортону.

– Милорд Бладсворд, что делать? Толпа наседает на ворота.

– Милорд Бладсворд, вам бы принять их и помочь нуждающимся. Людям страшно, а когда их правитель не выходит к ним… – советник из Кнайфхелла, тот, что был верен сначала Брейву, а после перешел к его дяде, по наследству, без конца начинал подобные разговоры.

Надо было отправить его прочь уже очень давно, лучше всего вместе с племянником или с племянницей. Теперь же, когда старик Тэйнам слишком много знал, он мог навредить правителю, переметнувшись к врагам. Убивать его было бесчеловечно – он уже ослеп на один глаз, второй, если верить словам старика, различал лишь силуэты, а по лестницам и тем более вне стен мужчина передвигался лишь благодаря помощникам. Совершенно не опасный, пока находился в главном городе, неспособный самостоятельно покинуть его и явно не желающий делать этого советник представлялся Мортону частью строения, а не отдельной личностью. Руки Тэйнама дрожали, и писать он был уже не в состоянии, единственное, что ему оставалось, – говорить. Уж здесь он отводил душу настолько, что правитель порой хотел забыть о возрасте и хорошенько зарядить старику.

– Я знаю, – перебил мужчину Мортон. – И я слышал это уже сотни раз! Довольно. Взгляните в лицо правде – они стоят под стенами и могут тратить на это силы и время. Они могут находить способ прокормить себя, раз все еще не передохли от голода. Следовательно, все эти просители лишь прикидываются беззащитными и нуждающимися. Они нуждаются не в помощи, они нуждаются в плети и розгах!

– Но, милорд Бладсворд, эти люди голодают. Их дети умирают без пищи, и они вынуждены красть еду. Горожане сердятся, они просят вас разобраться и приходят с жалобами. Все пекарни давно разграбили, пекари вынуждены нанимать защитников и платить им, и потому цены взмыли вверх и стали недоступны для большинства жителей Кнайфтауна. Мясники чаще вынуждены рубить грабителей, чем мясо, а все три лавки пряностей разнесли, не оставив и двух целых досок. Мед, травы и коренья, сушеные цветы, все пропало – или съедено, или втоптано в грязь. Обе дочери Итгира – моряка, занимающегося торговлей с Новыми Землями, – пострадали, говорят, над ними надругались…

– То есть простолюдины не только мешают мне и моему войску, но еще и портят жизнь горожанам? – возмутился наместник, и советник согласился с ним при помощи кивков. Впрочем, иногда Тэйнам не контролировал себя и кивал, пока думал или разминал шею. – Они грабят, ранят, да еще и насилуют?

Советник вновь кивнул, но уже менее уверенно, всего раз. Его единственный зрячий глаз пронзительно смотрел на лорда. Видел ли он хоть что-то или лишь одно пятно?

– С этим и правда пора кончать! Этих людей давно пора отправить на виселицу и к палачам, им не нужна помощь. Их исправит только смерть.

– Но, милорд Бладсворд, – вновь начал спорить одноглазый старик, – как же так? Их беда в том, что они голодны и напуганы. Им надо помочь, а не наказывать. Вы можете убедить их, что все вскоре наладится, пообещать помощь, как только закончатся тяжелые времена. Вы можете успокоить их, и они обязательно послушают. Люди не знают, что делать, они не понимают, что происходит. Им нужен главарь, правитель, слова которого они жаждут услышать.

– Толку нам с разговоров? А если они начнут убивать? Всех, кто, по их мнению, им не друг.

– С ними следует попробовать переговорить в первую очередь и лишь после что-то предпринимать.

Верные воины также не стали поддерживать лорда и выбрали сторону помощника. Бладсворд считал их своими друзьями, и подобное отношение очень оскорбило его. Разумеется, приятели из Санфелла после всячески пытались убедить наместника, что действовали так лишь потому, что желали помочь, но Мортон-то знал, как дела обстоят на самом деле: советник вдолбил в глупые и пустые головы вояк собственное мнение и заразил их своими принципами. А, быть может, верность прекрасно продавалась за звонкие монеты?

– Ходят слухи о самой страшной напасти – о Культе Первых. Говорят, что вы поддерживаете Культ, милорд, и люди верят. Вы должны переубедить ваш народ, – продолжал наседать советник. – У вас с вашими людьми общий враг – не голод и война, а Культ Первых, – и это сплотит вас, даже если до того были разногласия. Те, кто обвиняет вас в пособничестве культистам, не смогут ничего добиться, если вы будете действовать верно.

– Я вас услышал. Ваши советы, быть может, были бесценны для Брейва или моего брата, но я жил в Санфелле, я сражался в битвах и не просто стоял в стороне и командовал, а был в самой гуще! Я встречался с недовольными людьми, с бунтовщиками и их главарями-ораторами лицом к лицу, я боролся с культистами, которые тогда еще носа не смели высунуть, тогда, когда большая часть этих простолюдинов еще только родилась! Я знаю, что мне делать и как вести себя со своими подданными, а ваши советы – однобоки и стары. Рыцари вашего возраста в Санфелле, если и доживают, не допускаются до обучения, и не потому, что с трудом передвигаются, а потому, что начали возвращаться умом в прошлое. Они перестали успевать за временем и идут назад, они говорят о тех вещах, которые уже не нужны. О старых кораблях и старых доспехах, об оружии, которое было неудобным и тяжелым, о попонах, которые делали старые, мало обученные мастера. Устаревшее поколение.

Советник был стар, он доживал свой век, но повел себя как ребенок и обиделся на правду. Да, он не показывал этого, мужественно вытерпел слова Мортона и раскланялся на прощание, насколько мог, но при каждой последующей встрече лорд Бладсворд чувствовал, с какой неприязнью смотрит на него старик. Тэйнам отвечал вежливо, лишь по делу и больше не лез со своими размышлениями, куда не следовало. Это было приятно и стоило произнесенных грубостей.

Тело Райана до сих пор не нашли, что несколько волновало наместника. Он не хотел отправлять из города еще отряды, потому что боялся остаться без должного количества охраны. И в скором времени он понял, что решение оставить стражу и воинов рядом было верным.