Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проблема: Полное безучастие к спортивным занятиям сыновей.
Решение: Записаться ассистентом в их хоккейную команду. Если после этого Элис не будет появляться на матчах, другие мамашки ее заживо съедят.
Проблема: Свекровь.
Решение: Пообещать привозить ей обед каждый понедельник. Для этого Элис, совершенно не способная на готовку, договорилась с рестораном и оплатила готовые обеды на месяц вперед.
Проблема: Мало времени, проведенного вдвоем с Марком.
Решение: Нанять няню, чтобы та приходила на один субботний вечер в месяц, и платить ей заранее. Как и в случае с рестораном, оплата вперед заставит еще раз подумать, прежде чем отменить субботнее свидание.
Это был прекрасный план, но, как и любой другой план, он не мог реализоваться на 100 %. Неизбежно возникали какие-то препятствия, которые мешали исполнению задуманного. У Элис по-прежнему случались непредвиденные командировки, и ей по-прежнему приходилось порой сидеть в офисе до ночи. Но Марк не жаловался.
«Я вижу, что она старается, — сказал он, — и одного этого мне достаточно».
Стороны: Говард и Джен
Говард сам охотно признает, что характер у него еще тот. «Он хам», — будничным тоном сообщила нам Джен при личной беседе в отсутствие Говарда. Но это не совсем его вина, добавила она, потому что он рос с четырьмя братьями и был вынужден вести кровопролитные бои за каждый миллиграмм родительского внимания. Мы подумали, что она очень снисходительна к мужу.
После колледжа Говард поступил в юридическую академию, учеба в которой была сплошной гонкой на выживание, и выпустился адвокатом по уголовным делам — профессия не для хлюпиков. Его работой было представлять в суде интересы убийц и воров. Список его хобби включал футбол, шашлыки в экстремальных условиях и автогонки.
«Некоторые мужчины играют в гольф. А мой гоняет на машине со скоростью 160 километров в час», — говорит Джен.
Хотя с годами Говард немного смягчился, в свои 44 он все еще отличался бурным темпераментом, который сам был не в силах контролировать. А среди тех вещей, которые выводили его из себя, была одна особенно ненавистная: бардак. Он терпеть не мог беспорядок! Каждый день он мечтал вернуться в тихий опрятный дом, а не в гостиную, заваленную собачьими мячиками-косточками, всякой пластиковой дрянью, раскрошенными хлебными палочками и игрушечными машинками.
Джен тоже была востребованным юристом, тоже выросла в большей семье и тоже мечтала о порядке в доме. Работала она в такой же нервной обстановке, возвращалась домой такая же уставшая, и ей так же хотелось тишины, покоя и бокальчик мартини. Но, в отличие от Говарда, она могла закрыть глаза на окружающий хаос и сконцентрироваться на общении с детьми.
«Мартини помогает», — комментирует она.
Когда Говард в очередной раз заводился из-за беспорядка, Джен пыталась внушить ему мысль, что дети не могут не устраивать бардак. Но муж оставался глух к ее увещеваниям.
Впрочем, Говард всегда пропускал мимо ушей то, что она ему говорила. В колледже он вновь и вновь приглашал ее на свидания, сколько бы раз она ему ни отказывала. Первый раз он «подкатил» к ней в очереди в столовой. Потом сделал второй заход на студенческой вечеринке. И опять получил от ворот поворот.
«Говард ходил за мной шесть лет, пока я не сдалась, — рассказывает Джен. — Я тогда слушала The Smiths и встречалась с молодыми поэтами. А Говард, по-моему, никогда в жизни музыку не слушал. Он был классическим самоуверенным самцом».
После колледжа Джен переехала в Вашингтон — работать в благотворительном фонде, помогавшем беженцам из Палестины. Говард поступил в юридическую академию неподалеку, в Джорджтауне, но, хотя там его пыл несколько поумерился, по-прежнему оставался сорвиголовой. Однажды он заявился на вечеринку к Джен с ногой в гипсе — неудачно спрыгнул с вертолета, когда устроил с дружками экстремальное катание на лыжах в горах возле озера Тахо.
«Я родом с Лонг-Айленда, — сказал он нам, — там мне негде было учиться кататься на лыжах».
Однажды на рождество, через два года после окончания колледжа, они оба застряли в Вашингтоне. Он — из-за работы (для него вообще не существовало ни выходных, ни праздников), она — из-за снегопада, который не позволил ей улететь домой. Парня у нее на тот момент не было, и ей грозил печальный рождественский вечер в полном одиночестве. И тут позвонил Говард, заявив, что может зайти и приготовить ей что-нибудь вкусное. «Устроим депрессивную кулинарную вечеринку», — сказал он.
Говард принес две бутылки красного вина, приготовил спагетти с морепродуктами по рецепту своей бабушки и окончательно покорил Джен, когда предложил заесть это все мороженым из одной банки.
После он остался на ночь.
Совершенно неожиданно Говард перестал казаться Джен таким придурком.
«Он был великолепен, — сказала Джен. — Окружил меня заботой и вниманием, старался предугадать мои желания и доставить мне удовольствие».
В следующие два дня они вышли из квартиры только один раз — купить елку, которую потом наряжали голыми.
До рождения детей темперамент Говарда не напрягал Джен. Она привыкла к тому, что он накидывается на официанта, если с его заказом что-то не так. И ее даже забавляло, как он опускает стекло в машине и выкрикивает ругательства вслед подрезавшему его водителю. Она сочувственно подмигивала официанту или клала руку на плечо Говарда в машине и говорила: «Говард! Тише». И, как правило, тот затихал.
Но после появления детей Говард стал вспыхивать от малейшей искры. Теперь он работал еще больше и спал еще меньше. Их личная жизнь ужалась до «разок в две недели», потому что у Джен не было на нее сил. И Говарду никак не удавалось постичь важнейшую особенность детской природы — а именно, что они не умеют от рождения предугадывать его желания и подстраиваться под его настроение.
«Говард хороший отец, — сказала нам Джен. — Он любит сыновей. Он научил их плавать. И говорить «пожалуйста» и «спасибо» и звонить бабушке раз в неделю. Во многом он терпеливее, чем я. Но у него также есть эта безумная, темная сторона, которая то и дело дает о себе знать».
По меньшей мере раз в неделю Говард устраивал вечерний концерт. Он входил в дом — взвинченный после забитой пробками дороги, раздраженный от недосыпа, голодный и злой из-за трудностей на работе — и начинал громко возмущаться по поводу невыкинутого мусора, не убранных с дорожки у гаража велосипедов и горы «этих чертовых игрушек» на полу.
«Неужели так сложно играть только в одной комнате?! — спрашивал он у всех, кто находился в пределах слышимости, — как правило, это были разбежавшиеся по углам жена, дети и два кота. — Зачем было покупать контейнеры для игрушек, если они все равно никому не нужны?»
Проблема: расхождение между горячей и холодной эмпатией