Она жевала и думала.

— Келли? Келли, ты не спишь?

— Хочешь еще таблетку?

— Что он сказал?

— Что… что, если я не уговорю тебя принять таблетку, он меня накажет.

— Вот как…

— Хитер? — Да?

— Расскажи мне про Джастина…

Она рассказала. С момента зачатия и до восемнадцати лет, когда Джастин уехал в университет, чтобы выучиться на архитектора. Рассказала про жизнь, которой у него никогда не будет.

Потом Келли начала рассказывать про своего мальчика. О том, что врачи вернули ей его, он вырос и стал знаменитым актером.

Они тихо сидели в темноте и ели мясо неведомой им сестры девушки из соседней камеры.

— Какой она была, твоя мама? — спросила Келли.

Хитер поморщилась:

— Она считала, что я всё делаю неправильно. После того как папа… умер, во всем, что случалось, была виновата я. Она ненавидела Данкана…

Ее товарка по камере с минуту молчала.

— Я… я тебе соврала. Я не от бойфренда забеременела. У меня никогда не было бойфренда. Сорок девять, и ни одного бойфренда.

— Келли, это не…

— Это был мой отец… Мама умерла, когда мне было шесть лет. И он… он сказал, что у него есть потребности…

— О господи…

Хитер слышала, как Келли плачет. Она просунула руку между прутьями, разыскивая ее руку.

— Я… я обрезала волосы, стала одеваться как мальчишка. — Келли шмыгнула носом. — Но он слишком много пил… — Глубокий вздох. — Потом с ним случилось несчастье. И… он стал еще хуже…

— Шшш… — Хитер переплела свои пальцы с пальцами Келли. — Всё хорошо. Ведь этот мерзавец умер, так? Погиб в автокатастрофе?

— Нет… Когда мне было восемь, социальная служба забрала меня у него. Меня… меня удочерила очаровательная пожилая пара… они меня никогда не обижали…

Хитер не смогла удержать слез. Пройти через всё это и оказаться здесь, во тьме, и ждать, когда случится что-то ужасное. Ждать смерти.

— Ох, Келли, мне так жаль…

— Когда…. Когда… после катастрофы отец пришел в дом моих приемных родителей… Он был так пьян… Я не смогла справиться с ним…

Келли плача рассказывала, как папашка развлекался с ней, пока она не забеременела.

Странное ощущение: до всего этого — похищения, Мясника, ТЬМЫ — Хитер никогда не представляла себя в роли мстительницы. Она была толстой и слабой. На нее не обращали внимания, ею помыкали, вытирали об нее ноги. Но теперь она поклялась, что, если когда-нибудь выберется отсюда, она найдет отца Келли и вырежет ему сердце.

А потом съест его.

Утренний брифинг был унылым — появились две новые жертвы: Сандра и Морин Тейлор из Данби. Их соседка по квартире, вернувшись домой после длинных выходных в Эдинбурге, обнаружила, что вся кухня залита кровью.

— Эксперты из Тейсайда, — сказал старший инспектор Бейн, — выяснили, что кровь принадлежит Сандре Тейлор, она болела диабетом первого типа. Похоже, нападение имело место в воскресенье вечером. Коллеги послали нам все детали электронной почтой, не забудьте ознакомиться!

Еще две жертвы, и не за что ухватиться.

Вернувшись к себе, Логан сел за стол и съел шоколадку, сожалея о том, что половина бекона в городе конфискована. После вечера в пивнушке голова побаливала, и бекон был бы в самый раз. Сошел бы и пирог с мясом, но его в эти дни найти было так же трудно, как зубы у курицы.

Он раскрыл папку, которую передал ему Колин, и разложил содержимое: ксерокопии газетных статей за период с 1987 по 1990 год. Много о Маклафлинах, но были кое-какие материалы и о других пропавших людях, а также о случаях пищевого отравления — как раз то, что он просил. Пока было трудно сказать, что имеет отношение к делу, а что — просто случайные совпадения.

Перечитывая статьи о Яне и Шарон Маклафлин, Логан задумался. Почему так мало говорится о третьей жертве, Кэтрин Дэвидсон? В первые дни после случившегося в газетах мелькали ее фотографии, но потом пресса сосредоточилась на трагедии маленького Джейми Маклафлина, и со временем о Кэтрин вообще забыли, как, впрочем, и о ее сыне. Ну да, понятно, что писать о людях из социально неблагополучных слоев…

Колин, надо сказать, постарался: была даже статья, относящаяся к благополучному периоду до нападения. Одна из газет 8 октября 1987 года поместила фотографию Яна Маклафлина, жавшего руку какому-то тощему мужику с усами. Из короткого текста следовало, что они только что заключили удачную сделку по поставкам креплений для нефтяных скважин.

И всё же кое-чего в подборке не хватало. Логан встал и порылся в коробках, которые перенесли сюда из архива. Ему не давала покоя женщина из Ньюкасла. Черт… как ее зовут? А… ну да — Эмили Бейнбридж… Вот она улыбается с фотографии. Газетный заголовок гласил: «„Мост Тайн“ признан лучшим». За свою картину Эмили получила первый приз: чек на сто фунтов и персональную выставку. Выставка была запланирована на август, но уже через три недели художница была мертва.

Три недели…

Он вернулся к распечаткам Колина Миллера. Ян Маклафлин… 8 октября 1987 года, четверг… Три с половиной недели до Хеллоуина и смерти родителей Джейми. Это как-то связано с Хеллоуином? Ведь Мясник приходил в маске… Или? У него мелькнула догадка.

— Давай, красавчик… — Он включил компьютер и зашел на сайт газеты «Абердин Икзэминер».

Ему хотелось проверить, были ли какие-нибудь статьи о других жертвах до их смерти. Нет, не было… «Ивнинг Экспресс» тоже дал откат.

— Черт, — выругался Логан.

Но ведь на сайтах выкладываются на все статьи?

Он взял трубку, но тут же положил ее. После фиаско с «Блюстителями веса» ему не хотелось больше высовываться, не имея ничего, кроме двух давнишних статей. Но потом, поколебавшись, он все-таки набрал номер Колина Миллера.

Занято.

Тогда он попробовал позвонить в новостной отдел «Икзэминер».

Послышались невнятные звуки, затем мужской голос крикнул кому-то:

— Не видишь разве, я говорю по этому чертовому телефону?.. Это твой приятель-коп… Пошел в задницу!.. Нет, миссис Уилсон, это я не вам… Да, я полностью согласен, что такие слова употреблять нельзя. Я извиняюсь… Да… Ты будешь с ним разговаривать или нет? — Молчание. — Он вам перезвонит.

Стил грохнула на стол новую стопку бумаг:

— Получай… ребята из Тейсайда сказали, если тебе еще что-то нужно, ты только свистни.

Это были отчеты бригады, работавшей в доме, где жили Сандра и Морин Тейлор.

— Мне это пока без надобности.

— Ну, дорогой, мы все несем свой крест.