Алек с Артемом только что вернулись в «Союз» из порта, где они раздавали листовки. Надо было взять новые пачки и снова идти в порт.

— Отдохнем, покурим несколько минут, — сказал Артем, усаживаясь на стул и вытягивая ноги. — Ну, как тебе кажется, какое впечатление производят на людей наши воззвания?

— Читают с интересом. Почти никто не бросает листовки. Большинство кладет их в карманы.

— Ты знаешь, чего я боюсь, Алек? Провокаций. Их следует ожидать.

— А может быть, трест пойдет на уступки?

— Не думаю. Они объявили уже, что все останется по-старому…

Зазвенел колокольчик. Алек открыл дверь. На пороге стоял директор Баджер. Увидя важного, хорошо одетого джентльмена, Артем удивился, но не подал вида и вежливо спросил:

— Вы хотели кого-нибудь видеть?

— Мне нужен Том Сергеев.

— Это я. Чем могу быть полезен?

— Директор трамвайного треста, — представился Баджер и заметил, как удивленно поднялись брови у Артема. — Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз… — Он посмотрел на сидящего Алека.

— При нем можете говорить все. От него у меня нет секретов. Алек — мой ближайший помощник.

— Хорошо. Постараюсь быть кратким. Как я уже сказал, я представляю трамвайный трест. Возможно, вы слышали, что рабочие и служащие наших парков намереваются объявить забастовку. К сожалению, мы не можем удовлетворить их требования.

— Разве они выдвигают несправедливые требования? — перебил его Артем.

— Да. Чрезмерные. Поэтому нам хотелось бы найти на время забастовки людей, которые поработали бы у нас несколько дней вместо стачечников. Мы хорошо заплатим.

— И много вам нужно таких людей, мистер Баджер?

— Чем больше, тем лучше. Я не думаю, что мы займем их дольше, чем на неделю.

— Вам нужны скэбы? Я правильно понял?

— Ну, если вам угодно, — замялся Баджер, — называйте их так. Это не имеет значения.

— Могу назвать их штрейкбрехерами. И вы пришли к русским в надежде, что они помогут тресту?

Директор в знак согласия наклонил голову.

— А не кажется ли вам, мистер Баджер, что вы предлагаете нам подлую сделку? Что подумают о нас австралийские рабочие, если мы сорвем им стачку? Получается так: австралийцы не пошли на подлость, а русские люмпены, эмигранты взялись за это грязное дело с удовольствием.

— Ну зачем же так?.. — протестующе поднял руку Баджер. — Всякое соглашение можно рассматривать с разных точек зрения.

— Нет, уж позвольте, мистер директор, называть вещи своими именами. Я должен вам сказать сразу. Вы пришли не по адресу. Рабочий везде рабочий. Будь то в Австралии, Франции или России. И предавать друг друга мы не собираемся. Наоборот. Встанем грудью на защиту интересов забастовщиков. Будем помогать им, как сможем и чем сможем. Вот так.

Баджер покраснел от гнева. Кто смеет с ним так разговаривать? Какой-то жалкий эмигрант, даже не австралийский подданный!

— Ну вот что, мистер Сергеев. Я не желаю слушать ваши объяснения. Нет так нет. Обойдемся и без вас. Только имейте в виду, мы найдем средства, чтобы укоротить вам язык, если вы посмеете ввязаться в наши личные австралийские дела. Вас они не касаются.

— Касаются. Личных австралийских дел не существует, — усмехнулся Артем. — Есть дела рабочих и дела хозяев. Вот отсюда и надо начинать.

— Прощайте, мистер Сергеев, — сказал Баджер, берясь за ручку двери. — Не забудьте того, что я вам сказал.

— Будьте здоровы, мистер Баджер. Не забуду. Каков гусь, а? — засмеялся Артем, поворачиваясь к Алеку, когда директор ушел. — Но, в общем, его посещение — плохой признак. Оно еще раз подтверждает, что русских считают штрейкбрехерами. Ну, ладно. Может быть, листовки разъяснят нашу позицию. Пошли, Алек. Хватит отдыхать. У нас еще много дела.

8

В пятницу жители Брисбена, как обычно, утром отправились на работу. Поодиночке, по двое и по трое они шли к многочисленным трамвайным остановкам. В этом растянутом на многие мили городе трамвай был основным средством передвижения.

Но трамваи почему-то запаздывали. На остановках скапливался народ. Его становилось все больше и больше. Самые нетерпеливые выходили на пути, с тоской глядели вдаль в надежде увидеть заворачивающий из-за угла вагон. Трамваи не появлялись.

— Черт бы их побрал! — ворчали начинающие нервничать люди. — Так и опоздать можно! Что они, заснули там?

В конце концов, ругаясь, так и не поняв, что могло случиться с трамваями, они стали торопливо расходиться. Времени до начала работы оставалось совсем немного. Только тот, кто проходил по главным улицам, уже знал, почему замерло движение в городе. Не очень стройно, окруженная молчаливыми полицейскими, шла колонна рабочих с транспарантами, на которых крупными буквами было написано:

«Страйк! Мы требуем увеличения жалования, объединения в свой союз брисбенских трамвайных рабочих, отмены штрафов… Движение в городе не начнется до тех пор, пока трест не ответит нам, да“».

У трамвайных парков толпились забастовщики. Ворота были закрыты. За ними сиротливо стояли неподвижные вагоны. Пикетчики пропускали в депо только по особым пропускам.

Алек шел вместе с небольшой группой русских рабочих. Они разделились с Артемом для того, чтобы выступать в разных местах. Накануне Артем призвал русских поддержать трамвайщиков. Решение было единым. Все, кроме нескольких человек, бросили работу. Они хотели дойти до трамвайного парка, там соединиться с забастовщиками и потом уже проследовать по всему городу.

У парка колонна остановилась. Пикетчики преградили ей путь. Кто-то истошным голосом крикнул:

— Скэбы пришли! Бей их!

Раздался свист. Из депо выбегали рабочие, вооруженные гаечными ключами, ломами и просто палками.

— Стой! — закричал Алек, поднимая кверху руки. — Слушайте меня! Русские поддерживают вас! Разве вы не слышали и не читали об этом? Мы с вами!

Пикетчики в нерешительности остановились. К Алеку подошел пожилой рабочий.

— Если так, то давай руку, дружище. А ты читал? — он протянул Алеку белый листок. — Видишь, что они пишут.

«Кто не хочет работать, пусть убирается и никогда не приходит обратно. Для него не будет места! Мы заменим таких честными рабочими. Никакого союза брисбенских трамвайщиков трест не допустит…»

— Теперь ты понял, почему мы хотели броситься на вас, парень? Приняли за скэбов, — сказал трамвайщик. — Нам стало известно, что трест выписал штрейкбрехеров из других штатов. Но мы не допустим их. Мы обратились ко всем владельцам гостиниц, хозяевам ресторанов и столовых, чтобы скэбам ничего не давали — ни жилья, ни пищи. Идите на площадь Дрейка. Там будет большой общий митинг. Ребята, — повернулся он к пикетчикам, — это друзья. Можете разойтись по местам.

Алек сунул ему в руку пачку воззваний:

— Раздай своим. Пусть знают.

Колонна двинулась дальше под приветственные крики пикетчиков.

— Чуть было нам не влетело, — засмеялся идущий рядом