Центр — парижской резидентуре:

«Однако делу совершенно неожиданно пришел финал. Парижская префектура получила сведения о том, что Бабецкий является подозрительной личностью. В дело вмешался 2-й отдел французского Генштаба, запросив неофициально Варшаву. В ответ были получены данные о том, что никакого „полковника“ Бабецкого в польском Генштабе вообще не существует и не существовало, а следовательно, вся история о его секретной командировке во Францию — ложь. Ввиду того, что Бабецкий проживал во Франции по поддельному польскому паспорту, польские власти потребовали его ареста и высылки в Польшу. Бабецкий был арестован и под конвоем препровожден в Данциг и выдан польским властям.

Однако этим история с Бабецким не закончилась. Начальство Фо-Па-Биде поставило ему на вид (что называется, в приказе) сомнительность его источников. А больше всего влетело Завадскому-Краснопольскому, которому сейчас приказано тщательно проверить всю свою агентуру.

Мы так подробно вам написали об этом для того, чтобы вы поняли следующий факт, сообщенный вами нам по сведениям ЕЖ/13-го о последнем письме Бурцева к ген. Миллеру и о той беготне, которую Завадский-Краснопольский и Колтыпин вокруг этого письма устроили. Совершенно был прав в этом деле ген. Шатилов, когда он указал ЕЖ/13-му, что ему ни в коем случае в это дело вмешиваться не нужно и если эта публика что-либо хочет делать, то пусть делает сама или же передает через консьержку. К этой директиве Шатилова мы могли бы только присоединиться.

Картина ясна. За всеми махинациями этого субъекта, то есть Завадского-Краснопольского, вам нужно внимательнейшим образом следить, но ни в коем случае не нужно забывать, что он не является политической фигурой, а лишь мелким шпиком, правда, могущим нам во многом повредить. Учитывая это, пусть ЕЖ/13-й не выпускает его из поля своего зрения, пусть держит его около себя, но пусть создаст отношения старшего к младшему, при котором Завадский-Краснопольский был бы ему во многом обязан, слушался бы его, регулярно бы его ориентировал и доносил бы ему обо всем. В мелких шпиковских интригах Завадского-Краснопольского 13-й ни в коем случае участвовать не должен».

Упомянутый в письме Николай Евгеньевич Колтыпин-Валловский — секретарь Бурцева. Он воевал в белой армии, состоял в РОВСе. Потом присоединился к генералу Туркулу, чтобы вести боевую работу против СССР. Два раза переходил советскую границу и оба раза возвращался. Во Вторую мировую войну примет сторону Третьего рейха — пойдет служить подпоручиком в штаб казачьих войск, который возглавит генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро, затем — в Русскую освободительную армию Власова.

Парижский резидент незамедлительно успокоил Центр: «Вы опять повторяете, что 13-й ни в коем случае не должен становиться на равную ногу с Завадским-Краснопольским. Я об этом говорил с 13-м еще до получения от вас на этот счет писем, потому что это само собой понятно. И 13-й к Завадскому-Краснопольскому снисходит, и вся З.-К.-овская банда почтительна к 13-му. Эти взаимоотношения я определяю на их же языке. Привет!»

Москва утратила интерес к расколу РОВСа. Напротив, теперь хотела сохранить его единым и держать под контролем. Не желала, чтобы Скоблин завяз в интригах, которыми богата эмиграция, и оказался в плену одной из группировок. Ставила иную задачу: ориентироваться на центральную линию РОВСа и благодаря этому иметь доступ к тому, что обсуждается и решается верхушкой Общевоинского союза. Тем более что такие возможности у него появились.

Желание вернуться к активной работе, инспирированное Москвой, было оценено и Миллером, и Шатиловым. Причем эмигранты не только высоко ценили боевое прошлое Скоблина, но и говорили, что он обладает недюжинными административными способностями.

Советская разведка старалась оберегать Скоблина от неприятностей.

Центр — парижскому резиденту:

«По вопросу о 13-м и основных установках для него.

Ни в коем случае ни на какие авантюры против штаба РОВС 13-й идти не должен и ни на какие комбинации, предлагаемые Фо-Па-Биде по созданию группы в составе — 13-го, Улагая и Завадского — идти не следует.

Вообще для нас непонятно, почему вы так сильно преувеличиваете как Завадского, так и самого его хозяина Фо-Па-Биде. У нас есть уже достаточный опыт в отношении различных авантюр и интриг и поэтому ни в какие интриги и авантюры 13-го мы пускать не будем и категорически это вам запрещаем.

13-й должен остаться строевой и политической фигурой, имеющей значение и вес в штабе, а не мелким склочником и интриганом.

Теперь об отношениях с Завадским. Конечно, хорошо, что 13-й держит Завадского в „почтительных отношениях“ к себе, но нужно учесть, что Завадский — мелкий шпик, могущий наделать очень много пакостей, и это нужно учесть, а поэтому, чтобы не вызывать подозрений, не всегда будет правильно давать сто франков, когда просят двадцать. Учтите это.

Вообще в отношении поставленных вами многих вопросов, не освещаемых пока еще 13-м, нужно искать других путей, а по линии 13-го ограничиваться тем, что он может, как вы сами говорите, „тихой сапой“, узнавать и выведывать, постепенно подходя всё ближе и ближе к интересующим нас вопросам. Начинать же сейчас борьбу с Харжевским, Фоссом, Драгомировым и Глобычевым нельзя и невыгодно. Очень мало шансов на то, чтобы действительно удалось захватить в свои руки активную работу.

Далее вы пишете: „я не хочу преувеличивать значимость этой системы (РОВС), так как очень многое здесь вращается вокруг пустых разговоров“. Мы эту систему отнюдь не преувеличиваем, а смотрим совершенно здраво, на основании имеющихся у нас данных, делаем выводы, изложенные в циркуляре».

Двенадцатого марта 1932 года корниловцы в Париже устроили ежегодный бал. Собирали деньги для инвалидов. Приехали председатель РОВСа Миллер, его заместитель адмирал Кедров с женой, генералы Репьев, Фок, Туркул… Собрали 3600 франков. Играл оркестр и пела Плевицкая! Гости искренне благодарили Скоблина за чудесный концерт.

В Иностранном отделе составили справку о работе Скоблина для начальства:

«13-й, он же „Фермер“.

Завербованный полтора года тому назад, он и его жена стали основными агентами группы. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС’а, он, будучи завербован, не вошел и не может войти в аппарат РОВС’а, точнее, в аппарат руководства РОВС’а, но он занял как командир одного из цветных полков официальное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС’а, так и на осуществление ее боевой работы.

Основные результаты работы 13-го сводится к тому, что он:

во-первых, ликвидировал боевые дружины, сознаваемые Шатиловым и генералом Фоком;

во-вторых, свел на нет зарождавшуюся мысль у Туркула и Шатилова об организации особого террористического ядра;

в-третьих, прибрал к рукам Завадского, основного агента Фо-Па-Биде, и помимо информационного материала, как то дела о Кутепове, исследованного Заварзиным, и дела о разоблачении нашей легальной резидентуры (Марков и Сперанский), он разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами и работающего у нас одиннадцать месяцев;