Почти две сотни долларов в кармане, а солнце только-только поднялось над нок-реей. За доски, которые так отзывчиво почистил Говард, выручить удалось только восемьдесят баксов – даже двадцати центов за фут не получилось. Но все равно чистая прибыль, и к тому же сегодня только вторник. Нет смысла даже думать о работе. Какая разница для отошедшего от дел человека вроде Роя Бартона? Доллар в час, пятицентовик в час – время не деньги, уже много лет не деньги.

Хлопнув себя по нагрудному карману, он принялся насвистывать, но тут вспомнил утренний разговор с Джиммерсом, и свистеть расхотелось. Известие о смерти старика Джиммерса почти сразило.

– Черт, – ругнулся вслух дядюшка Рой, пожалев, что это не он рассказал Джиммерсу.

Джиммерс ведь так легко может сломаться. Грэхем был его единственным настоящим другом, а теперь Джиммерс остался один… Дядюшка Рой покачал головой. Все разваливается – это нельзя отрицать.

Чтобы поправить себе настроение, он снова стал думать о сегодняшнем утре. Продав доски, он поездил по городу и нашел гаражную распродажу в самом конце Перкин, где хозяин избавлялся от разного строительного хлама, в том числе десятка французских окон, которые выдрал из своего дома. Еще Рой купил у него четыре деревянные двери – фурнитура к ним насквозь проржавела, а дерево было липким и темным.

Все это обошлось ему в сорок восемь долларов из вырученного за амбарные доски. За полчаса он выдернул из дверей фурнитуру: латунные петли и задвижки, стеклянные ручки. Еще час потратил на филенки, обработал наждаком и зачистил скобы, счистил с дерева грязь, потом натер и дерево, и металл минеральным маслом. Двери он продал за шестьдесят долларов одному знакомому на Дубовой улице, который строил теплицу, а задвижки, петли и скобы – антиквару в центре еще за восемьдесят.

Впрочем, ему повезло. Тот, с распродажи, был просто кретин, что продал двери за такие гроши. Если бы Рой потратил на них побольше времени: соскоблил старую краску и проморил заново, заменил разбитые стекла, то легко выручил бы вдвое, а то и втрое больше. Но кого он, черт побери, дурачит? Истина в том, что если бы он замахнулся на большее, двери провели бы зиму в сорняках на заднем двое, совсем как амбарные доски. И ничего бы из этой затеи не вышло. Быстрый оборот – это первостепенно. Не замахивайся на многое. Быстро достал, быстро сбыл.

Интересно, вяло подумал он, нет ли книги с названием «Сотня способов заработать сотню долларов»? Сколько бы стоила ксерокопия? Пять пенсов за страницу? А еще ее можно в той же мастерской переплести, вставить цветные вкладки, а потом продавать самому с пикапа. Половина северного побережья как будто сидит без работы. Книги пойдут нарасхват. Можно оставить с полдюжины на прилавке в винном магазине – сорок процентов комиссионных владельцу, шестьдесят, если он купит сразу.

Да, лучше всего было бы продать их все скопом. И плевать на комиссионные, тут выгоды нет. Книги будут красть, или владелец станет утверждать, что их украли. Въезжая на стоянку у магазина Сильвии, он мысленно подсчитывал выручку. Сколько это будет? На побережье пятьдесят тысяч безработных? Или вдвое больше? Может, удастся раздобыть список адресов всех неудачников, живущих на продуктовые талоны, и разослать им рекламку. С пятеркой-то они смогут расстаться, если поймут, что могут выгодно превратить ее во что-то большее. Предел нам только небо, ведь так? Вся треклятая страна вот-вот обанкротится. Будущее человека в его руках, в том, что он делает за рамками вонючей системы. Бартер, обмен, взаимные услуги, уход за детьми и стариками в своем районе, огороды на заднем дворе, куры в вольерах, козий сыр.

Он вытащил из кармана свернутые в рулончик деньги, изумляясь, сколько мыслей приходит в голову, когда в кармане малость наличности. Тому, кто смотрит вперед, горизонт не помеха. На тротуаре он помедлил, не пошел прямо в магазин.

Сильвия будет только рада, что он заглянул на минутку. Она сразу поймет, что он что-то задумал. Но иногда она слишком серьезна. Перспективы ей не хватает. Легко пришло, легко ушло: таков, по сути, наш жестокий мир. Лучше подходить к нему философски. Будь он сам человеком ответственным, он отдал бы деньги Элоизе Лейми, а еще лучше Эдите – и пусть она распределит их согласно своему бюджету.

Бюджеты он ненавидел. Есть в них что-то мелкое и скаредное, убивающее воображение и сметку. Трать, когда получаешь, – вот его девиз. Нельзя бежать через весь город, чтобы сэкономить на бутылке кетчупа, или складывать несколько жалких пенни в сберегательный банк. Ей-богу, если тебе хочется выпить после обеда, потому что жажда мучит или потому, что так советует Священное Писание – главы и стиха он не помнил, но твердо знал, что там это есть, – ты или пьешь, или, черт возьми, раз и навсегда затыкаешься. Ты хочешь быть счастливым или заработать славу бережливого?

Он вошел в бутик, и действительно, вот она Сильвия – стоит за прилавком и складывает из бумаги восточный веер. В магазинчике была только одна покупательница, примерявшая фетровую шляпу. Помахав Сильвии, Рой оглядел внимательно одежду и украшения и добродушно кивнул. Да, тут на многое можно потратиться.

Правду сказать, он и заходил-то сюда всего раз или два. Женская одежда его не интересовала, и он не хотел, чтобы показалось, будто он лезет в бизнес Сильвии. В конце концов это ее магазин. И если им удастся не сгинуть под пятой домохозяев, бутик расцветет, тогда как его затеи провалились. Если она продержится зиму, то, значит, выиграла. Весной деньги туристов потекут, как березовый сок. И они смогут вздохнуть свободно. Он ею гордится и сегодня сделает все, чтобы помочь.

Он нашел объемистый свитер ручной вязки – из шотландской шерсти, окрашенной соком ягод, лучше для климата северного побережья не придумаешь. Сто долларов. Дорого, но мелочь для того, у кого есть в кармане деньги и дочь, которая стоит их всех до последнего пенни. Сильвии свитер пойдет. Потом он выбрал блузку для Эдиты, темно-зеленую из искусственного шелка, и светло-зеленый с белым шарф к ней. Слишком молодежно, и Эдита станет жаловаться. А он не станет слушать. Блузка и шарф обойдутся ему еще в пятьдесят, так что останется пятьдесят на обед – шестьдесят, если считать тайную десятку в бумажнике. Так он в общем и целом все спустит. Эдита его убьет, если Сильвия не доберется до него первой. Он едва не рассмеялся вслух. Вот это лихо. Слишком давно он не швырял деньги на свою семью.

– Для чего это? – спросила Сильвия, когда он положил вещи на прилавок.

– Носить, – сказал он, а потом, заметив, что за ним стоит женщина со шляпой, предложил: – Может, дама пойдет первой?

Попятившись, он кивнул покупательнице, которая с улыбкой ответила, что это совсем не обязательно и она может подождать.

Он галантно поклонился.

– Я предвижу неприятности, – сказал он. – Может обернуться скверно.

Пожав плечами, она стала перед ним, обменялась парой любезных фраз с Сильвией и ушла, заплатив тридцать долларов за шляпу.

– Ну и в чем дело? – спросила Сильвия. – Что это?