Орландо лежит на пассажирском сиденье и дремлет. Он привык к жизни в дороге, и я задаюсь вопросом, понравится ли ему, что перед глазами снова будет один и тот же вид. Он тоже будет скучать по фургону? Но, как метко заметил Паскаль в необрезанной версии нашего интервью, сильнее всего я скучаю не по фургону. Точнее, за последнюю неделю я буквально возненавидела жизнь на колесах, потому что без Паскаля в ней нет ничего особенного. У меня даже не получилось выполнить последнее еженедельное задание – в течение семи дней медитировать по часу в день, – в чем отчасти тоже виноват Паскаль. Как, простите, можно успокоить разум, если мысли постоянно возвращаются к тому, что ты потеряла?

Без него фургон превратился в обыкновенную машину, которая перевозит меня из пункта А в пункт Б. В машину, в которой нет хорошего кофе, потому что кофе, заваренный способом Паскаля, становится вкусным, только если пьешь его вместе с Паскалем. Это просто автомобиль с биотуалетом, который всегда заполняется именно тогда, когда тебе действительно срочно нужно в туалет, и где слишком мало места для меня и моих вещей. Автомобиль, в котором я вечно отбиваю себе локти и бедра из-за слишком тесной ванной. Всего лишь автомобиль. Всего лишь чертов автомобиль.

– Пойдем, Орландо. Пора возвращаться в нашу старую жизнь.

Стерев слезы со щек, я вытаскиваю ключ из замка зажигания. Затем пролезаю между сиденьями назад. Мои сумка и рюкзак уже собраны и лежат на кровати. Мгновение – и Орландо уже на поводке, и вот наступает он: последний миг моей взятой взаймы жизни. Последний момент, когда я еще могу вообразить, что Паскаль ждет меня и скажет, что все это было лишь дурным сном. Нужно достать камеру и начать снимать или, по крайней мере, выложить маленькое видео для моих подписчиков в соцсети, которые ничего не слышали от меня уже несколько дней. Но я просто не в силах открыть приложение и разобраться с тысячами сообщений, которые все указывают в одном направлении.

«Что с тобой и с Паскалем?»

«Между тобой и Паксом все в порядке?»

«Мы скучаем по команде #paxolly!»

Хватило одного вечера, чтобы почти заставить меня удалить приложение. Единственное, что меня остановило, – это тот факт, что с его помощью я зарабатываю себе на жизнь. Рано или поздно, конечно, придется перестать это откладывать, но сегодня неподходящий день. Я многим делюсь с фанатами, однако этот момент и моя грусть о том, что было между мной и Паскалем, принадлежат только мне одной.

Не пройдет и часа, как я освобожу фургон и все следы последних четырех недель исчезнут. Но то, что мне не удастся стереть их все, я понимаю лишь тогда, когда выхожу на улицу и закрываю за нами дверь фургона. Он все еще ярко разрисован – свидетельство моего искусства, подарок со смыслом.

Сглотнув вновь навернувшиеся слезы, я опускаю Орландо на тротуар и запираю машину. Улицы кажутся знакомыми, но все равно какими-то Другими. Очень шумно. Вокруг суета. И воздух такой душный. Неудивительно, что Паскаль не выдержал даже двух недель и захотел обратно на природу. Или он делал это только для того, чтобы завоевать мое доверие?

С глубоким вздохом пересекаю улицу, иду к своему дому и замираю перед табличкой над звонком. Сердце невольно начинает биться сильнее. Не знаю, готова ли я снова с ним увидеться. Не знаю, хочу ли с ним разговаривать.

– Холли…

Застигнутая врасплох, я оглядываюсь. Передо мной стоит мужчина, с которым я ни разу не встречалась, но которого тем не менее сразу узнаю.

– Мика, верно?

Он расплывается в улыбке, и она болезненно напоминает мне улыбку Паскаля.

– Да, правильно. Рад с тобой познакомиться. – Парень протягивает мне руку. – Я принес твои ключи. Паскаль съехал еще пару дней назад.

– О, – удивленно отзываюсь я, и внутри разливается разочарование. Очевидно, какая-то крошечная часть меня все-таки надеялась встретиться с ним сегодня.

– Еще он попросил меня помочь тебе перенести коробки с вещами. Ну, пошли?

– Э… конечно.

Я открываю дверь и беру на руки Орландо, чтобы вместе с Микой вернуться в свою квартиру. Все кажется просто неправильным. Паскаль должен быть здесь. Он должен помогать мне, как помогал в день моего отъезда. Мы должны смеяться, перекидываться шуточками и снимать видео о том, что ждет нас дальше.

Распахиваю дверь в квартиру и морально готовлюсь к наплыву новых впечатлений, которые вот-вот на меня нахлынут. Однако не происходит ровным счетом ничего. Такое ощущение, что я просто выходила из квартиры на прогулку.

Я молча ставлю сумки в коридоре и спускаю Орландо с поводка. Громко мяукнув, кот тут же убегает изучать квартиру.

– Заходи, – вяло говорю я Мике, который до сих пор стоит в дверях. – Ты же здесь уже ориентируешься. Я только быстро возьму коробки.

Переступив порог гостиной, я оглядываюсь и жду, что из-за горшка с цветком вот-вот выпрыгнет Паскаль и скажет, что все это просто дурацкая шутка, но… Взгляд останавливается на низком журнальном столике, которого не было здесь до моего отъезда.

– О боже мой! – шепчу я и подхожу ближе. Два больших куска коряги обрамляют щель, заполненную эпоксидной смолой.

Еженедельное задание Паскаля. Стол просто чудесный. Я опускаюсь на колени, чтобы поближе рассмотреть подводный ландшафт в трещине. В нем столько деталей, разноцветная галька, стайка серебристых рыбок, которых, видимо, нарисовал Паскаль, белый прибой, который выплескивается на деревянную поверхность стола. Я обнаруживаю даже нарисованного ската, скользящего по песчаному морскому дну. Аккуратно провожу пальцами по гладкой поверхности.

– Нравится? – спрашивает Мика у меня за спиной.

– Он невероятный, – тихо отвечаю я и поднимаю на него взгляд. – Почему он еще здесь? Паскаль должен был его забрать.

Мика качает головой:

– Это подарок для тебя. Смотри. – Мика встает на колени рядом со мной и показывает надпись на краю стола.

«Проблема в том, что вы думаете, будто у вас есть время», – читаю я, больше не в силах сдерживать слезы. Вспоминаю о наших выходных, о том, как впервые дотронулась до черных линий татуировки у него на груди, как он говорил со мной о пяти языках любви… и тут же понимаю, что Паскаль пытался сказать мне этим подарком.

– Он не хотел делать тебе больно, Холли. Правда не хотел, – продолжает Мика и кладет ладонь мне на плечо.

Его прикосновение должно меня утешить, показать, что я не одна со своей болью, но ничего не получается. Оно лишь напоминает