Чтобы полет еще сильнее действовал на нервы, мы приближались к Луне с ее теневой стороны и просто не могли ее видеть. Может, оно и к лучшему. Если бы мы могли окинуть ее взглядом, то это огромное нечто, летящее прямо на нас, стерло бы из сознания все остальное и наши сердца действительно забились бы с перебоями.

Мы погрузились в лунную тень за пару часов до того, как достигли самой Луны, и теперь парили над ней в темноте. В командном модуле было спокойно – мы прорабатывали контрольную карточку включения двигателя, веря, что рано или поздно выйдем из тени с другой стороны. Даже радиоволны не могли проникнуть сквозь ту массу, которая отделяла нас от Земли. Мы были здесь одни, и хотя и не могли видеть Луну, но ощущали ее неодолимое присутствие. Я перекрестился и дотронулся до маленького серебряного образка на шее.

Я плавал головой вниз, уткнув нос в окно, и внезапно уловил какое-то отражение на тонированном стекле. Луч света попал мне в глаза, и я клянусь, в это мгновенье Луна показалась мне голубой! Но это продлилось лишь секунду, прежде чем с большим количеством света проступили ее настоящие цвета, серовато-бурые. «Вот она! Вот она!» – прокричал я и бросился в свое кресло. Оставалось всего три минуты до тормозного импульса, который переведет нас на окололунную орбиту, и его необходимо было сделать на первом витке позади Луны, когда ЦУП еще не имеет связи с нами и не может помочь. Но как я мог проигнорировать такое зрелище? Конечно, никто из нас не мог, и командный модуль летел, медленно вращаясь и позволяя видеть эту поразительную картину через пять своих иллюминаторов.

Теперь или никогда! Том наконец-то призвал всех к порядку, потребовав следить за приборами и произвести маневр, и мы это сделали.

Но когда мы вышли на орбиту, все изменилось. Мы стали похожи на трех обезьянок в клетке, теснящихся у окон, чтобы внимательно рассмотреть эту большую серую штуковину, которая поворачивалась под нами. Мы видели покрытые шрамами горы и долины, глубокие кратеры и еще более глубокие каньоны, борозды и овраги, возможные древние вулканы, которые были белыми снаружи и черными изнутри, и круглые кратеры всех размеров, от поля для бейсбола до штата Род-Айленд. И никаких признаков жизни.

А потом мы завернули за угол и стали свидетелями первого восхода Земли. От вида нашей планеты, поднимающейся из-под лунного горизонта, захватывало дух, а ее резкие цвета, казалось, хотели согреть мрачность космоса. Она была не просто всепоглощающе прекрасна, – теперь, когда мы вновь видели наш мир, мы смогли восстановить радиоконтакт с Центром управления, где люди с тревогой ждали, когда мы появимся из-за обратной стороны Луны. Том кашлянул и нажал кнопку микрофона: «Сообщите миру, что мы прибыли».

На девятом витке вокруг Луны, после беспокойного периода расслабления, ЦУП выдал нам Тони Беннетта, спевшего «Лучшее еще придет». Мы устроились в привязанных спальных мешках, но были слишком возбуждены, чтобы крепко заснуть, и в течение шести часов считали коров, перепрыгивающих Луну. Пока мы занимались домашними делами – завтракали, перезапускали по очереди вентиляторы в криогенных баках, снимали показания дозиметров, капком Джек Лаусма зачитывал новости с Земли. Президент Никсон назначил Уоррена Бергера председателем Верховного суда США. Тур Хейердал отплыл из Мексики на папирусной лодке, рассчитывая пересечь Тихий океан. Попытка Найджела Тетли пройти под парусом вокруг света в одиночку внезапно закончилась, потому что его судно затонуло в Атлантике. Молодец Тур, а вот про Найджела нам лучше не рассказывайте. В Советском Союзе Москва показала отрывки телепередач с «Аполлона-10». Хьюстонские «Астро» выиграли, а мое Чикаго проиграло – а в этом что нового?

В мягкой одежде я проплыл через туннель, открыл люк лунного модуля и нырнул вниз, попав, подобно Алисе, в Зазеркалье – в совершенно иной мир. Я поначалу не мог сориентироваться, потому что пол оказался у меня над головой, поэтому я свернулся в невесомый клубок, сделал поворот и дал глазам привыкнуть к новой обстановке, чтобы восстановилось чувство равновесия. Я глянул в тонированное желтым окно, увидел темно-оранжевую Луну и улыбнулся.

Еще до того, как начать запитывать лунный модуль, нам опять пришлось повозиться с этими раздражающими частицами майларовой теплоизоляции, которые разлетелись из обивки туннеля. Некоторые из них заблокировали клапаны, необходимые для управления подачей воздуха в туннель и в лунный модуль, поэтому мы тщательно очистили корабль, чтобы мусор не попал в чувствительные приборы, и придумали нештатный способ сделать полный наддув[127]. После этого проблему подкинул радар. Один из его приборов отказал, и дальномерное оборудование не хотело работать. После этого накрылась система связи. Наконец, «Снупи» развернулся на 3° влево по рысканью, угрожая сломать металлические замки туннеля, соединяющие его с командным модулем. Каждая такая неприятность приносила дозу разочарования, потому что «Снупи» не мог уйти в самостоятельный полет, если не всё будет работать отлично. Мы провозились со всем этим три часа с помощью ЦУПа, летая вокруг Луны и бойко разговаривая на «космоязе».

Капком: «Снупи», «Чарли», это Хьюстон. У нас, похоже, небольшая проблема с вашей гироплатформой – угол поворота гироскопа по оси X немного великоват; мы бы хотели, чтобы вы повторили проверку дрейфа. Прием.

«Снупи»: Хорошо, вы хотите повторить проверку дрейфа. Принято.

Секундочку.

Капком: Принято. Это на странице 43.

«Снупи»: Когда я загружаю K-вектор, я просто отправляю его как действие, в 90-ю, да?

Капком: «Чарли Браун», Хьюстон. Мы бы хотели еще раз услышать показание дельта-P между CM и LM[128].

Вот примерно так. В конечном итоге мы справились со всеми проблемами нашего щенка, ушли за Луну на 12-м витке и вновь лишились связи с Землей. Последние слова капкома подбадривали нас:

«О’кей, «Чарли Браун» и «Снупи», вы уходите за холм. Даю разрешение на расстыковку, увидимся на другой стороне».

Мы снова могли полагаться лишь на себя, на этот раз при выполнении рискованной процедуры разделения, и хотя все мы были взволнованы, все трое сосредоточились на деле. Поскольку теперь мы находились под защитой скафандров и шлемов, громоздкие перчатки затрудняли даже самое простое действие, а на ошибки не было времени.

Том встал на командирское место в левой части лунного модуля, а я в правой. Мы стояли в невесомости, заякоренные к полу подпружиненными притягами. Глаза смотрели на приборные доски перед каждым из нас, руки легко лежали на ручках управления двигателями. Луны в двух маленьких окнах видно не было, и мы полагались на мигающие красные цифры компьютера основной системы навигации и наведения PNGS[129] на панели между нами. Они должны были говорить нам, где мы находимся. Система PNGS была выставлена по звездам – настолько далеким, что их можно было считать неподвижными и получать точные навигационные данные по отношению к ним. У меня под правой рукой был второй компьютер, известный как аварийная система наведения AGS. Технически AGS считался вспомогательной навигационной системой для использования ближе к Луне и на ней, но его реальная функция состояла в том, чтобы вытащить нас из беды, если возникнет непредвиденная проблема. Обе системы должны были сыграть очень важную роль в неожиданный критический момент, до которого оставалось совсем недолго.