В академии у Энн постепенно образовался маленький круг друзей – таких же вдумчивых, творческих, амбициозных студентов, как и она. С «румяно-алой» Стеллой Мэйнард, и «мечтательной девушкой», Присциллой Грант, она вскоре сблизилась, обнаружив, что бледная одухотворённая Присцилла была кладезем озорства, шуток и веселья, в то время как яркая, черноглазая Стелла хранит в душе смутные мечты и фантазии – такие же воздушные и радужные, как и у самой Энн.

После новогодних праздников студенты Эйвонли перестали ездить домой по пятницам и приступили к усердной работе. К этому времени все ученики Королевской академии определились со своим местом в различных кружках и группах, а некоторые успели проявить свою индивидуальность. Некоторые факты стали общеизвестными. Так, все признали, что количество претендентов на медаль сузилось до трех человек – Гилберта Блайта, Энн Ширли, и Льюиса Уилсона; стипендия Эйвери вызывала больше сомнений, на неё претендовало шесть человек, и любой из них мог стать победителем. Бронзовая медаль по математике считалась практически выигранной толстым, смешным деревенским мальчиком с шишковатым лбом и в латанном пальто.

Рубин Гиллис была самой красивой девушкой года в Академии; на втором курсе Стелла Мэйнард была признанной красавицей, однако немногочисленное, но критически настроенное меньшинство считало таковой Энн Ширли. Этель Марр, как считали все компетентные судьи, носила самые стильные причёски, а Джейн Эндрюс – простая, усидчивая, добросовестная Джейн – была первой по домоведению. Даже Джози Пай достигла определенного превосходства, как самая язвительная молодая леди среди учеников Королевской академии. Так что, можно было с уверенностью сказать, что бывшие ученики мисс Стейси проявили себя на более широкой арене академической жизни.

Энн училась усердно и стабильно. Ее соперничество с Гилбертом был таким же острым, как и в школе Эйвонли, хотя в Академии об этом не было известно. Но горечь обиды ушла из него. Энн больше не желала выиграть просто ради победы над Гилбертом; скорее, она хотела добиться победы над достойным соперником. Конечно, она хотела выиграть, но уже не думала, что жизнь будет невыносимой, если она не победит.

Несмотря на занятость уроками, студенты находили возможности и для приятных развлечений. Энн проводила много своего свободного времени в Бичвуде, посещая церковь с мисс Барри, а также проводя воскресные обеды в её доме. Мисс Барри, как она сама признавала, стареет, но ее черные глаза не потеряли блеска, а ее язык остался таким же острым. Но она никогда не упражнялась в остроумии по поводу Энн, которая оставалась любимицей язвительной старой леди.

– Это девочка Энн становится лучше день ото дня, – сказала она. – Я устаю от других девочек – досадно, но они всё время остаются неизменными. А Энн имеет столько граней, которые меняются как цвета радуги, и каждый цвет самый красивый, когда приходит его черёд. Не знаю, была ли она забавной, когда была ребенком, но она заставляет меня любить себя, а я люблю людей, которые заставляют меня любить их. Это экономит мне столько усилий.

Затем, прежде, чем кто – то успел понять, пришла весна. В Эйвонли розовые цветы сон – травы показались на пустынных участках земли, где ещё лежал снег, а зеленый туман в виде распускающейся листвы, окутал леса и долины. Но в Шарлоттауне утомлённые студенты Королевской академии думали и говорили только об экзаменах.

– Кажется нереальным, что этот учебный год подошёл к концу, – сказала Энн. – Прошлой осенью казалось, что так долго ждать – целую зиму учёбы и занятий. И вот мы уже должны сдавать экзамены на следующей неделе. Девочки, иногда я чувствую, будто эти экзамены значат все для меня, но когда я смотрю на большие почки, распускающиеся на этих каштанах и туманный голубой воздух в конце улицы – они кажутся и вполовину не так важны.

Джейн, Руби и Джози, которые заглянули ненадолго к Энн, не разделяли её точку зрения. Для них предстоящие экзамены были очень важны – гораздо важнее, чем каштановых почки или весенняя дымка. Это было все очень хорошо для Энн, которая была уверена в том, что сдаст их. Она могла себе позволить преуменьшить значение экзаменов, но когда всё ваше будущее зависит от них – как на самом деле считали девушки, вы не могли относиться к ним философски.

– Я похудела на семь фунтов в течение последних двух недель, – вздохнула Джейн. – И не нужно говорить «не волнуйся», я всё равно буду волноваться. Волнение хоть как-то помогает – кажется, будто ты что-то делаешь, когда беспокоишься. Было бы ужасно не получить лицензию после того, как учился всю зиму в Королевской академии и потратил так много денег на обучение.

– А я не волнуюсь, – сказала Джози Пай. – Если я не сдам в этом году, я вернусь в следующем. Мой отец может позволить себе оплатить мою учёбу. Энн, Франк Стокли говорит, что профессор Тремейн считает, что Гилберт Блайт получит медаль, и что Эмили Клэй, скорее всего, выиграет стипендию Эйвери.

– Это может заставить меня волноваться завтра, Джози, – засмеялась Энн, – но только сейчас я искренне считаю, что до тех пор, пока фиалки цветут в долине возле Зеленых крыш, а маленькие папоротники развесили своими листья над Тропой влюбленных, для меня не имеет значения, получу ли я стипендию Эйвери или нет. Я сделала все возможное, и я начинаю понимать, что имеется в виду под словами «радость борьбы». Самое лучшее – это бороться и выиграть, но бороться и проиграть – это тоже хорошо. Девочки, не говорите об экзаменах! Посмотрите на эту арку бледно-зеленого неба над домами и представьте себе, как она чудесно сочетается с пурпурно-темными буковыми лесами за Эйвонли.

– Что ты собираешься надеть на вручение дипломов, Джейн? – спросила практичная Руби.

Джейн и Джози ответили одновременно и разговор закрутился вокруг моды. Но Энн опёрлась локтями на подоконник, и прислонившись щекой к руке, мечтательными глазами смотрела поверх городских крыш и шпилей на купол закатного неба и предавалась мечтам о будущем, веря в его благополучие со всем оптимизмом молодости. Все высоты были покорны ей с многообещающими возможностями предстоящих лет – каждый год вплетал розу обещаний в бессмертный венок жизни.

Утром, когда окончательные результаты всех экзаменов должны были вывесить на доске объявлений в Королевской академии, Энн и Джейн вместе шли по улице. Джейн радостно улыбалась; экзамены закончились, и она была уверена, что она их сдала, ну а дальнейшие соображения Джейн не волновали – у неё не было непомерных амбиции и, следовательно, волноваться было не о чем. Потому что мы платим за все, что мы получаем или чего добиваемся в этом мире; и хотя амбиции стоит иметь, они не должны легко удовлетворяться, за них приходится платить усердной работой, самоотречением, приступами тревоги и уныния. Энн была бледная и молчаливая; через десять минут она будет знать, кто выиграл медаль, и кто получит стипендию Эйвери. И, казалось, только эти десять минут выражают то, что стоит называть Временем.

– Конечно, ты получишь либо медаль, либо стипендию, – сказала Джейн, которая не могла представить, как деканат мог быть таким несправедливым, чтобы присудить их кому-нибудь другому.