Внезапно перед ним выросла Гитте, а ее не обойти, не сдвинуть.

– Как ты смеешь? – крикнула она. – У тебя совсем души нет?

Он обогнул ее, нацелившись на главный вход. Со всех сторон наседали, кидая на него враждебные взгляды.

Черт, надо было заранее по ставить металлическое ограждение, выпускать всех по узкому коридору. С другой стороны, на улице минус 34, народ замерз бы до смерти.

– Ничего не выйдет, – проговорила Эвелина Андерссон, пробравшись к нему, – и в эту секунду он увидел ее.

– Подожди, – проговорил он.

Вон там, слева, за колонной. Подходящий возраст, светлые волосы, опущенные глаза, тонкий нос. Светлое шерстяное пальто поверх какого-то розового джемпера. На левом плече довольно большая сумка. Явно достаточных размеров, чтобы вместить пару пистолетов. Он стал пробиваться через толпу, расталкивая людей. Злобные взгляды, ругань. По спине струился пот. Викинг подошел к ней спереди, чуть сбоку.

– Агнета? – негромко окликнул он ее. – Агнета Мякитало?

Он задыхался. В висках стучало с такой силой – он боялся, что не расслышит ответа. Она подняла на него свои голубые глаза.

Он сделал глубокий вдох, попытался улыбнуться.

– Не знаю, узнаешь ли ты меня, – проговорил он, протягивая руку. – Викинг. Викинг Стормберг. Это я только что выступал там, наверху…

Он указал пальцем на церковную кафедру. Женщина широко раскрыла глаза, стала ловить ртом воздух.

– Боже мой, – прошептала она. – Это ты?

Он снова попытался улыбнуться.

– Да, Агнета, это я…

Она шагнула ему навстречу и обняла его. Кобура подмышкой врезалась в ребра. Он положил руку на плечи женщине.

– Ты уехала, – проговорил он, держа ее перед собой. – Уехала, даже не попрощавшись.

Она опустила глаза. Он же быстро огляделся вокруг, ища Эвелину, но нигде ее не увидел.

– Прости, – проговорила Агнета. – Мне было так стыдно за то, что я так поступила, ты бы знал…

Какой-то мужчина толкнул их, они налетели друг на друга. Ее сумка ударила его по руке – внутри явно что-то тяжелое.

– Чертов расист, – прошипел мужчина, проходя мимо.

– С Рождеством! – пожелал ему Викинг.

Он должен увести ее из толпы, чтобы задержать. Прокручивал в голове оценку, данную Эвелиной. «Она рискует, но риск тщательно взвешен. Она рассчитывает на то, что ей удастся уйти». Он не может достать пистолет в церкви, начнется светопреставление. Где же, черт подери, Роланд и Фатима?

В ту же секунду он заметил Гитте Ланде́н-Батрачку, грозно надвигающуюся на него через людское море. Она шла без посторонней помощи, лицо раскраснелось от гнева.

– Пошли, – проговорил он и положил руку на плечи Агнеты, повел ее к стене, в сторону двери в ризницу. Тронул ручку – не заперто. Бросил взгляд через плечо – Гитте напряженно искала его глазами. Открыв дверь, он потянул за собой Агнету.

– Что происходит? – спросила она.

– Там так много народу, – проговорил он. – Я так рад тебя видеть.

В прохладном и сухом помещении царил полумрак. Окон в ризнице не было. Единственный источник света – небольшая настольная лампа на крошечном алтаре с сосудами для литургии. Шкаф с церковными одеяниями стоял приоткрытый. Викинг закрыл дверцу, чтобы стало хоть чуть-чуть просторнее.

– Ты больше не приезжала сюда? – спросил он. – С того самого вечера?

– Да нет, я была на похоронах у мамы.

– Но это было в Питео. Я имел в виду – в Стентрэск.

Он слышал, как за стеной народ продвигается к выходам.

– У меня здесь ничего не осталось.

– Но ты приехала на панихиду, – сказал Викинг. – Панихиду по Софии. Что скажешь о ней?

Она чуть заметно улыбнулась. Он отметил, что она на высоких каблуках. Викинг зажег лампу. Комнату заполнил яркий свет. Агнета заморгала.

– Очень мило получилось. Такие красивые слова.

Он разглядывал ее лицо. Заглянул в глаза – голубые. Тонкие морщинки вокруг глаз, а лоб абсолютно гладкий.

– Ты надолго?

Она взглянула на часы – золотые часы «Ролекс» с бриллиантами вместо цифр.

– Мне скоро пора ехать.

– Не успеешь выпить со мной кофе? – спросил он. – Ты же знаешь, я обожаю кофе.

Она улыбнулась в ответ.

– Ты верен себе, – сказала она. – Но, к сожалению, я спешу.

Он тоже улыбнулся. Он не пьет кофе. Агнета об этом знала.

– Ну и как жизнь с тобой обошлась? – спросил он, скрестив руки на груди. Пальцы правой руки в четырех сантиметрах от пистолета.

– Спасибо, хорошо. Работаю экономистом, живу в Копенгагене. Кстати, работаю в издательстве. Книги – это страсть на всю жизнь.

Она перестала заикаться.

Его взгляд остановился на ее сумке.

– Интересно, что ты сегодня здесь, – проговорил он. – В тебе осталось так много от той, семнадцатилетней.

Она заморгала, улыбнулась.

– Что ты хочешь сказать?

– Том Сойер, – ответил он. – Ты ни за что не пропустила бы собственные похороны.

Он широко распахнул дверь в помещение церкви, тепло и сырость ворвались в ризницу. Женщина стояла неподвижно. Человеческая масса снаружи поредела. Викинг отступал назад, держа руку на пистолете. Роланд и Фатима заметили его, бегом кинулись к нему.

– Пошли, – сказал он женщине, стоящей в ризнице. – Нам о многом надо поговорить.

* * *

В первый день Рождества рассвет не наступил. У Северного полярного круга в это время года вообще не рассветает. Каамос – тьма – царит круглые сутки. В обед на юге можно наблюдать легкое покраснение: от солнца, которое не в состоянии вылезти из-за горизонта. В ясные дни, незадолго до того, как исчезнет этот сомнительный свет, весь мир может вдруг минут на десять стать фосфоресцирующе синим: небо, горы, река, земля. Это называется «голубой час» – природное явление, встречающееся только в Арктике. И, наверное, в Антарктике тоже.

Эвелина Андерссон стояла в кабинете Викинга, глядя на монитор, на котором Агнета Мякитало сидела в помещении для допросов с чашкой кофе. Женщина сидела, спокойно откинувшись на стул, и смотрела прямо перед собой, хотя задержать взгляд ей было не на чем.

– Она утверждает, что адвокат ей не нужен, – с казала Эвелина Андерссон.

Викинг встал рядом с ней. Оглядел стройную фигуру – именно так она и должна была бы сейчас выглядеть. Волосы, жидкие и светлые, с седыми прядями. Узкие плечи, мягкие очертания. Но руки не те, пальцы слишком короткие.

Эвелина кивнула в сторону приемной.