И все-таки я не была бы собой, если бы хоть на миг решила отступить. Я и виду не подала. Сказала:

– Представь себе, нынче мне нечем заняться и я не слишком-то хочу показываться перед людьми с этим шрамом на лбу. Может, проведаю тебя еще раз днем.

Если бы я до сих пор ни в чем его не подозревала, теперь у меня не было бы никаких сомнений. Он покраснел, состроил несколько глуповатых мин и пробормотал:

– О, мне было бы очень приятно… Но не хочу тебя отягощать.

– Это нисколько не в тягость. И даже, говорят, в небесных книгах засчитывают проведывание больных в качестве заслуги.

– Ты слишком добра ко мне, – скривился он. – Но, видишь ли… У меня всю ночь страшно болела рука, я почти не спал. Наверняка теперь усну…

– О, ничего страшного. Я посижу и почитаю книжку.

Он кашлянул в отчаянье и, как ему показалось, придумал кое-что стоящее:

– Знаешь, может так случиться, что ко мне наведается целая толпа моих клубных приятелей, которые захотят рассказать мне новости. Звонил даже Зулек Тышкевич…

– Да? Очень хотелось бы его увидеть.

Я хорошо все рассчитала и попала в цель. Если с утра она прислала ему цветы, то наверняка пообещала прийти днем. Но я вела себя так, чтобы Тото ни о чем не догадался.

– Ты исключительно добра ко мне, – сопел он. – Это правда очаровательно с твоей стороны… Ты и сама знаешь, что я ни с кем себя так хорошо не чувствую, как с тобой…

Он судорожно искал какой-то новой причины, тем самым утверждая меня в мысли, что уже условился с мисс Норманн – это уж как дважды два четыре. Мне не оставалось ничего другого, лишь убедить его, что я не приду.

– Ах, верно! – воскликнула я. – Совершенно забыла, что сегодня мне нужно зайти к родителям. Я им обещала. Отец по каким-то делам уезжает за границу, и я должна с ним попрощаться. Ты ведь на меня не обидишься?

Тото состроил совсем уж печальную рожу:

– Правда? Тебе так необходимо быть у родителей?

– Увы.

– Ты меня этим серьезно огорчила. Вот неудача, что в палате нет телефона. Могли бы хоть через него поговорить. Но, может, ты вечером, часов в восемь, найдешь часок?

Я решительно покачала головой:

– Нет-нет. В это время не получится.

– Очень жаль.

– Увидимся завтра.

Он посмотрел на меня сладко:

– Но завтра-то ты придешь пораньше?

– Да, милый. Постараюсь.

Когда я вышла, он облегченно вздохнул. «Покажу ему это “придешь пораньше”», – подумала я. План составился сам собой. Единственной помехой было то, что вблизи больницы находились только жилые дома. Ни одной кондитерской или кафе, где можно бы подождать. Но я не сомневалась: эта женщина раньше пяти к нему не придет. Скорее – даже к половине шестого. Во время обеда Яцек заметил, что я несколько возбуждена. Даже спросил, не случилось ли со мной чего-то неприятного. Я сказала ему:

– Ах, напротив. Сегодня меня ждет кое-что приятное.

Он взглянул на меня с опаской в глазах, то и дело мелькающей у него с того времени, как решился на признание. Но ничего не сказал. В пятнадцать минут шестого я взяла такси на площади Наполеона. Несколькими минутами позже оказалась на месте. Приказала водителю остановиться в паре домов от клиники. Вид открывался превосходный – не только на улицу, но и на вход в больницу. И мои предчувствия меня не подвели.

Прошло едва ли двадцать или двадцать пять минут, и она приехала. Сколько у этой женщины пальто! Нынче была в темно-синем, очень эффектно отороченном серебристой лисой. Кстати сказать, фигура у нее прекрасная, а в движениях достаточно гармонии. Это просто счастье, что Яцеку она не нравится.

Главная проблема, возникшая передо мной: как долго оставлять их наедине? Позволить ли им дойти до интимной части беседы или же помешать сразу же?.. Первая возможность дала бы мне, полагаю, больше удовлетворения. Это было бы словно схватить их in flagranti. Я могла бы тогда насладиться ее лицом и смущением Тото. Но, с другой стороны, ради мелкого удовольствия не имею права проигнорировать более важные дела. Ведь важнее было не допустить, чтобы эта международная авантюристка одержала надо мной верх.

Да. Ради приличия я подождала пять минут с часами в руках и вошла в клинику. Даже не думала над тем, что именно я им скажу и как поведу себя. Слава богу, у меня достаточно сообразительности, чтобы понять, как стоит вести себя в любой ситуации. Терпеть не могу esprit de l’escalier, что случается, например, с Тото, который, если застать его врасплох, никогда не может найти нужных слов. Только на следующий день, после долгой и тяжелой задумчивости, он отыскивает остроумный и точный ответ. (Естественно, «остроумный» и «точный» по его мнению.)

Я встала перед дверью. Та была слишком тонкой. Я хорошо слышала их смех.

«Вот я вам сейчас посмеюсь!» – сжала я зубы.

Стоило подождать еще минутку, поскольку меня вдруг охватила такая злость, что, войди я в подобном настроении, наверняка наговорила бы им нечеловеческих гадостей и лишь скомпрометировала бы себя. Они могли бы тогда думать, что я устроила на мисс Норманн засаду и будто я ревную.

Я легко, но решительно постучала в дверь. Долгая пауза – и наконец голос Тото:

– Прошу.

Нажав на ручку, я ворвалась в палату с такой свободой, словно меня там давным-давно ожидали.

– Ах, что за встреча! – воскликнула я. – Как же я рада вас видеть! Что скажете, мисс Норманн, этому легкомысленному убийце и самоубийце, который едва не лишил себя и меня жизни?! Как прекрасно, что вы решили проведать его!

На лице мисс Норманн не читалось никакого чувства, кроме обычной учтивости. Зато лицо Тото замерло в какой-то комичной и отвратительной гримасе. Выглядел он так, словно проглотил сваренное вкрутую яйцо и оно застряло у него в горле.

Я же с первого взгляда увидела две вещи: эта баба сидела на кресле на приличном расстоянии от постели, зато самым нахальным образом сняла не только пальто, но и шляпку. Подобное амикошонство было возмутительным. Если она полагала остаться тут бог весть на сколько времени, то я быстренько с этим разберусь.

Сделав вид, будто не замечаю его замешательства, я обратилась к Тото:

– Представь себе, как мне повезло! Отец отложил свой отъезд, и у меня есть для тебя время. Я принесла грильяжные конфеты, которые ты так любишь.

Тото скорчился под моим взглядом, словно червяк.

– Как ты себя чувствуешь? – болтала я беззаботно и демонстрируя внимание. – Рука не слишком болит?.. Может, тебе приподнять подушку?.. Вы даже представить себе не можете, насколько беспомощны и безоружны все мужчины во время болезни. Я, правда, всего три года замужем, но в этом смысле опыта у меня все равно больше, чем у вас, мисс Норманн. Тото, любовь моя, тут не слишком жарко? Давай открою тебе окно?