нереально, и каждую секунду старался оттянуть разговор.

— Захар, расскажи, что произошло. Я вижу, что ты сам не свой. Да и вчера на ужин не приехал. Да что там, даже ночевать не вернулся. С тобой такое впервые.

Бросил на Викторию быстрый взгляд, и снова затянувшись, совсем немного приоткрыл окно.

— Я не мог вчера приехать, Виктория Николаевна.

— Тааак…

— И нет больше смысла устраивать вечер памяти.

— Почему? Захар, послушай, если ты влюбился, я все пойму, но забывать Юльку…

— Не надо забывать. Мы никогда бы и не смогли. Виктория Николаевна, я вчера поехал в спортзал.

— Тоже что-то новенькое… у тебя же дома тренажеры.

— Я не знаю почему меня вчера осенило туда поехать. В общем… не знаю, как сказать.

— Как есть говори.

— Ладно, — я докурил, и потушил окурок в небольшой пепельнице в машине. Прикрыл окно, и не сбавляя скорости, произнес: — я встретил Юльку. Она жива, как мы и говорили.

— Ты… что?

— Да, Юля живет в Киеве. Она потеряла память, и потому никого не помнит, не смогла вернуться в нашу семью.

— Захар, — я посмотрел на Викторию. Она была бледная и ошарашенная, — ты же сейчас серьезно говоришь?

— Более чем.

Я кивнул, подтверждая свои слова.

— С таким бы я точно не шутил. Юлька жива, и мы едем к ней.

— Господи! — Виктория всхлипнула, и прикрыла рот ладонью. — Неужели все было не зря? Неужели все эти четыре года…

— Мы верили, и как оказалось не зря. Не плачьте, теперь она будет рядом с нами.

— Господи! Я не могу поверить, просто не могу!

Я понимал ее реакцию. Во-первых, Виктория мать, во-вторых, женщина, и ей сейчас было крайне трудно совладать со своими эмоциями.

Жить четыре года в неведении — это крайне сложно. А четыре года без своего ребенка — это еще труднее. Тем более с учетом того, что мы не видели Юлю мертвой, и верили до последнего, что однажды увидим ее живой. И вот, это время настало.

Это происходит с нами именно сейчас.

— Какая она, Захар? Как выглядит? Изменилась ли?

— Красивая. Юлька всегда красивая. Но она изменилась…

— Что ты имеешь ввиду?

— Есть еще кое-что.

Я порадовался, выехав уже на дорогу, ведущую к дому, где все эти годы жила Юлька с Гордеем.

Мля, до сих пор не верю, что у меня есть сын!

— Не томи, Захар! У меня и так сердце колотится, вот-вот из груди выскочит.

— А вы не нервничайте! — прикрикнул я, хотя понимал, в такой ситуации невозможно не волноваться.

— Захар… лучше говори, иначе точно доведешь меня.

— Ладно. Скрывать и не собирался. Юлька родила сына. Нашего с ней сына, понимаете?

— Бедная моя девочка. Как же тяжело ей пришлось. Моя Юленька теперь и сама мама.

— Представляете? Я даже и представить не мог.

— Как она жила все это время?

— Она обо всем с вами поделится. Уже ждет вас.

— Правда?

— Конечно, я не мог без ее разрешения привезти вас. Вы уж извините. Как бы там ни было, а у Юльки своя жизни, в которой она не знала нас. Я и так нахрапом все делаю. Не могу сидеть сложа руки.

Виктория снова всхлипнула, а я лишь вздохнул. Ну не умел я утешать. Хотя, за все это время мог научиться уже.

— Не плачьте. Вы уже сейчас сможете обнять ее.

Она подняла голову, и сглотнула. Я видел ее растерянный взгляд. Сложно представить, что она сейчас ощущает, предвкушая долгожданную встречу. Встречу всей ее жизни.

Моя встреча случилась очень неожиданно. Я к ней точно не готовился. А у Виктории Николаевны есть время хотя бы каплю подготовиться.

С парковки выехала машина, как раз освобождая место для моего авто.

— Мне точно все это снится. Не поверю пока не увижу свою девочку.

— Сейчас поверите.

Виктория была очень напряжена, я видел это по ее состоянию, но помочь хоть как-то не мог. Не в моих силах это было. Ей нужно увидеть дочь, и тогда она точно придет в себя. Да, сначала будет плакать, возможно винить себя, этому я не удивлюсь. Но потом придет осознание и слезы счастья.

— Захар, пожалуйста, не испытывай меня.

— Идем-идем, — забрал из машины телефон и пачку сигарет.

Вышли на улицу, и Виктория осмотрела двор.

— Не понимаю, почему именно здесь. У нас в этом районе никто из родных не живет.

— Юлька живет не в своей квартире. Потому вот так. идемте.

Мы поднялись на нужный этаж, и я нахмурился. Возле квартиры никого не оказалось. Тут же нажал на звонок, начиная нервничать. Вдруг этот подонок забрал их. Ну не могли же они его впустить?

Замок щелкнул, и дверь открыла Юля.

У меня камень с плеч упал. Жива, здорова, и дома.

Но я тут же заметил ее ступор, и перевел взгляд на Викторию. Она смотрела на дочь обезумевшими глазами. Поверить не могла, что перед ней стоит именно Юлька.

— Вы моя мама? — первая спросила Юля, и у Виктории покатились слезы градом. — Вы извините, я никого не помню.

— Юль, маме очень сложно. И я знаю, что она хочет тебя обнять. Позволь ей.

Виктория слова сказать не могла, и я вызвался помочь.

Юлька кивнула, и сама подошла к маме.

— Вы очень красивая, — прошептала она, а Виктория подняла руку и пальцами коснулась лица дочери.

— Живая… моя маленькая ранимая девочка. Живая.

И теща сама бросилась в объятия дочери, крепко прижимая ее к себе, словно боясь, что та может исчезнуть.

— Я живая, я здесь.

— Доченька моя…

Виктория плакала, носом уткнувшись в макушку Юли. Да, запах, это то, что возвращает нас в прошлое. А Юлька пахла, как и раньше. Ни с чем не сравнимый запах. Просто аромат ее тела, и никаких духов или гелей для душа. Или это они и есть?

— Маленькая моя…

Женщина отстранилась, и снова заглянула в родные глаза. Пальцами постоянно касалась ее лицо, и боялась вдохнуть, боялась сделать что-то не так.

— Не исчезай больше. Я не переживу.

— Мама… — прошептала Юлька, убирая с ее лица волосы.

Они рассматривали друг друга так, как обычно смотрят после долгой разлуки. Жадно, внимательно, и заботливо. Виктория не могла отлипнуть от дочери. Постоянно обнимала ее, и плакала. Шептала ей что-то, и просила никогда больше не исчезать.

Они долго не могли оторваться друг от друга. И я им не мешал. Все понимал и видел. Нет ничего сложнее разлуки матери с ребенком. Виктория знать не знала где ее дочь, а теперь вот, стоит, прижимается к ней, и дышит с