Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Он умер еще до взрыва гранаты», – понял я и пополз к Наталье.
Удивительно, минуты шли за минутами, но никто в ДК не входил, никто не спешил нам на помощь. Слышали ведь снаружи звук взрыва, почему бездействуют?
У тела Михаила Антонова я сел, потом лег на спину, как смог, глубоко вздохнул, уперся тестю ногами в плечо и столкнул его с Наташки. От напряжения перед глазами запрыгали искры, как при электросварке. В голове зашумело, в животе все нутро дернулось, и меня вырвало кровью.
«У тебя осталось совсем немного времени», – оповестил Первый голос.
Я послал его матом, он заткнулся. Второй голос решил, что ему лучше помолчать.
Наконец-то я добрался до Натальи. Вид ее был ужасен. Осколок гранаты по касательной прошелся по ее голове и частично скальпировал череп. Я осторожно взял большой лоскут кожи, свисающий с ее головы, вывернул его наизнанку (розовой мокрой кожей внутрь, слипшимися от крови волосами наружу), прицелился и аккуратно вернул скальп на голый череп. Получилось неплохо, я бы даже сказал, эстетично! Недвижимая Наталья стала похожа на мертвую окровавленную девушку, а не на жертву налета индейцев сиу.
Я ощупал ее голову: кости черепа под пальцами не гуляли, мозги при надавливании наружу не вылезли.
Я склонился и поцеловал ее. Губы в губы, кровь из моих легких – на ее кровь из головы.
– Наташа, – позвал я девушку, – Наташа, очнись, я же чувствую, что ты дышишь!
Она открыла глаза, пошевелилась. Я лег рядом. Жизненные силы покидали меня. Надо готовиться к Большому Путешествию.
– Наташа, – прошептал я, – если бы ты знала, как я рад, что ты жива! Наташа, у меня легкое пробито, я сейчас могу потерять сознание, но, что бы ни случилось, помни, если мне не суждено тебя больше увидеть, то душа моя будет дожидаться тебя возле звезд. Наташа, я один по Вселенной не полечу, я буду где-то здесь, рядом…
Я еще что-то шептал ей, сплевывая кровь, пытался ее поцеловать напоследок, но не стал – на губах у меня появились ярко-розовые пузыри, верный признак близкой кончины.
«Туши свет! – приказал Первый голос. – На сегодня спектакль окончен, пора по домам».
И наступила темнота: свет померк, сознание выключилось.
В холодном сиянии и великолепии из космической мглы появилась планета Сатурн. Вначале она была величиной с горошину, потом с яблоко, с футбольный мяч. Вот уже отчетливо видны ее знаменитые платиновые кольца, сквозь облака стали проглядывать контуры материков и голубизна океанов. Мне осталось лететь до Сатурна совсем немного, но коварная комета Галлея изменила свою траекторию и подло ударила меня в грудь. Боль была такая, что я весь скрючился, как в судорогах, скрипя ребрами, попробовал вздохнуть, но получилось так себе, на полглотка.
– Проклятые дороги! – выругался кто-то в изголовье. – Ни клочка без ям нету!
«Ага, ямы во всем виноваты! – проснулся Первый голос. – Плохому танцору всегда яйца мешают».
«Дело было не в бобине – идиот сидел в кабине!» – съехидничал Второй голос.
«Вы опять здесь?» – спросил я.
«Конечно! – хором подтвердили голоса. – У тебя все легкие кровью залиты, кислорода-то не хватает. Гипоксия!»
Я открыл глаза, посмотрел по сторонам. Я – в автомобиле «Скорой помощи», за окном еще светит солнце. Машину швыряет на ухабах, водитель вполголоса матерится как сапожник.
– Здравствуйте, – надо мной склонилась женщина в белом халате. – Голова не болит? Мы остановили вам кровотечение, рану обработали. Сейчас приедем в больницу, вас прооперируют, и все будет хорошо!
– У меня пневмоторакс! – прошептал я. – Кислородное голодание.
Врач поправила трубки у меня в носу.
– С кислородом у вас все в порядке, баллона надолго хватит. Сейчас мы с вами примем обезболивающее, и вы поспите. Коля, останови машину, я на ходу в вену не смогу попасть!
Автомобиль съехал на обочину, водитель закурил, ноздри приятно защекотало запахом табака.
«Дал бы разок затянуться!» – помечтал я.
Врач перемотала мне руку жгутом, достала шприц, примерилась, куда воткнуть.
– Только морфий не колите, – одними губами попросил я.
– Почему? – удивилась врач.
– Боюсь наркоманом стать.
– С одного раза не станешь. – Она вонзила иглу мне в вену, и я «поплыл».
Второй раз я пришел в себя от холода. Я лежал совершенно голый на каталке. Некрасивая женщина в медицинском халате везла меня неизвестно куда.
– Мы не в морг едем? – спросил я.
Она ответила, куда везет меня. В приличном обществе повторить ее слова я не решусь, но в тот миг мне было не до хороших манер – я был несказанно рад такому ответу: «Все не в мертвецкую! Поживем еще! Вывезет наверх синусоида, вывезет!»
В большом холодном зале меня переложили на ледяной стол, руки раздвинули в стороны, привязали к перекладинам. Я стал похож на Иисуса Христа в момент распятия, только он висел, а я лежал.
Щелчок выключателя на стене – и надо мной загорелись десятки лампочек. От нестерпимо яркого света я зажмурился. На столике справа звякнул металл о стекло. Правый бок смазали холодной жидкостью. В нос воткнули трубки, дали вдохнуть пару раз и вытащили.
– Приподнимите ему голову, – сказал надо мной авторитетный мужской голос. – Вчера зря в очереди простоял! За два человека передо мной молоко кончилось… Нашел?
– Сейчас, – ответил молодой мужчина. – Есть!
Игла впилась мне в загривок. Было больно, но терпимо.
– Поэт Маяковский курил папиросы, – сказал я врачам.
– Да и бухал, наверное, будь здоров! – согласился авторитетный голос.
– Маша, – позвал операционную медсестру молодой врач, – ты скажи этой Сергеевой, что, если она еще раз так пациента побреет, я завотделением на нее докладную напишу и ее премии лишат. Ты посмотри на больного – у него же волосина торчит у соска!
Безжалостная Маша пальцами вырвала мне волос. Я открыл глаза, с укоризной посмотрел на нее и вырубился.
– Андрей, Андрей, проснись! – встревоженно просил молодой врач. – Быстрее глаза открой, я здесь, рядом.
Я повиновался. Надо мной был белый потолок, рядом сидел человек в белом халате. Лицо врача постоянно съезжало в сторону, рот кривился, глаза то расползались в узкие щелочки, то снова становились округлыми. Плыла «картинка», плыла!
– Андрей, все нормально? – спросил врач.
– Что случилось? – прошипел я.
– Ничего не случилось. Я тебя в сознание после наркоза привел. Хорошо себя чувствуешь? Голова не болит? Завтра Дмитрий Алексеевич тебя осмотрит. Если попросишь, он тебе твой осколок на память подарит.