Между условиями, на которых жителям разных мест предоставили эту свободу, была большая разница. Где-то свобода была очень большой, где-то она была ограничена со всех сторон. Иногда уступки были сделаны все сразу, иногда по частям. Но в общем освобождение давало крестьянам драгоценные для них гарантии, как бы они ни были получены – en bloc (по-французски это значит «целиком». – Пер.) или по частям.

Первым полезным последствием этих новых законов была личная свобода. Крестьянин отныне мог распоряжаться собой. Теперь законы и обычаи признавали, что человек родился свободным и должен оставаться свободным, что он не может быть ничьей собственностью. Хартии «новых городов» даже шли по этому пути так далеко, что объявляли личность виллана неприкосновенной. Право господина на принуждение исчезло или было ограничено. Была провозглашена свобода выбора места жительства, и господин больше не мог насильно привести обратно крестьянина, ушедшего из его поместья, если этот крестьянин заранее уведомил его об этом, отдал ему часть своего движимого имущества и нашел себе замену или уплатил особый налог. Ограничения на вступление в брак либо были отменены, либо преодолевались путем уплаты особых сборов или заключения договоров между господами (traites d'entrecours). Виллан был признан юридическим лицом; он мог подать иск в суд и был так же, как его жена и дети, защищен законом от жестокого обращения. Крестьянам было дано право завещать свое движимое и недвижимое имущество; а там, где сохранилось право мертвой руки (mainmorte), его иногда успешно обходили с помощью ряда юридических хитростей, как в Оверни и Ниверне, но чаще это право покупали, а затем отменяли или заменяли легким денежным налогом – например, в Нидерландах такой налог был равен 12 пенсам. Таким же образом были отменены самые неприятные права господина в области наследования – например, право на «лучшую движимость», которое в Германии, Англии и Нидерландах позволяло господину завладеть половиной крестьянского наследства. Почти везде вилланы теперь могли свободно отчуждать, обменивать, продавать или завещать любое свое имущество.

Закон защищал собственность освобожденных крестьян. Он часто запрещал конфискацию или захват их земледельческих орудий, скота, урожая или предметов домашней обстановки. Как правило, отменялись все несправедливые налоги, которые назывались «вымогательством» или «дурными обычаями», а также все налоги, связанные с крепостным состоянием, и в первую очередь – подушная подать. Иногда за них уплачивали выкупной сбор, а иногда нет.

Другие платежи – сборы натурой, которые были разновидностью арендной платы, cens, champ arts, terrages, в некоторых случаях были частично выкуплены, но чаще их размер фиксировали или их преобразовывали в денежные арендные платежи. В этом случае они становились легче для крестьян по мере того, как росли их доходы с земли, а деньги обесценивались. Десятины, принудительные дары и пошлины стали фиксированными или же были преобразованы или ограничены. Произвольная барщина (corvée) в одних случаях была отменена, в других ее смягчили или заменили денежными налогами. Чаще всего было ограничено количество рабочих дней и продолжительность рабочего дня вилланов, трудившихся на барщине, и оговорены условия их работы. В Бове крестьяне, от которых господин имел право требовать работу на барщине (corvée), должны были трудиться на него три дня в году на пашне и еще один день в году на других работах; правда, этот случай был исключением. Во многих местностях господин должен был кормить работавших на него крестьян за свой счет. Талья, иначе queste, то есть земельный налог, размер которого был произвольным, была в одних случаях отменена, а в других заменена фиксированным подушным налогом или «налогом с очага», который был пропорционален богатству крестьянина и взимался согласно постоянной и не слишком высокой ставке. Дополнительная «налоговая помощь» крестьян господам была уменьшена, отменена, превращена в фиксированный платеж или ограничена определенными условиями. То же произошло и с монополиями феодальных сеньоров, когда-то так вредившими экономической свободе крестьян.

Сельское население стран Запада получило коммерческие привилегии и право свободно торговать на своих ярмарках и рынках. Крестьяне получили гарантии, что при определении размера и веса предметов будет использоваться только одна, установленная правилами, система мер и весов, а в некоторых случаях добились и применения одной системы денежных единиц. В Центральной Франции они добились права на охоту, ловлю рыбы и свободное пользование кроличьими садками. Они добились признания своих предписанных обычаем преимущественных прав на общие земли, а иногда даже получали разрешение считать своей собственностью земли, которые расчистили для себя от леса. Разорительные для крестьян привилегии, которыми обладал их господин в силу своих суверенных прав, – например, его право пользоваться их гостеприимством (gîte, albergue), его право требовать от них еду и нужные вещи (prise) и их обязанность содержать его и его спутников (procuration) – были заменены единовременными выплатами или ограничены. Были уменьшены военные обязанности вилланов по обороне мест, где они жили, и крестьянам было разрешено заменить их единовременным платежом или денежными рентами. То же произошло с полицейской службой, которую они были обязаны нести во владениях своего сеньора и которая называлась sauvement.

В дополнение к этим гражданским и экономическим свободам сельские жители завоевали административные и политические привилегии, защищавшие их от произвола феодального суда, его денежных требований и его чиновников. Часто крестьяне заявляли, что будут подчиняться только одному суду – такому, в котором дела будут рассматриваться на месте присяжными из числа людей их сословия или их старшин (boni homines, notarii) согласно установленным правилам. Эта процедура защищала крестьян от произвольных арестов, конфискаций и чрезмерных поборов. Они получили право быть отпущенными на поруки, укрыться в святом месте, обращаться в вышестоящие суды и жаловаться в суд на самого господина. Иногда, особенно в новых деревнях и поселках, возникших на недавно освоенных землях, крестьяне вмешивались в выбор чиновников своего сеньора – бейлифов, провостов или подестатов. Но чаще всего они ограничивались тем, что добивались подписания хартии о признании за ними права собираться на деревенские и окружные собрания для обсуждения своих дел и назначения своих должностных лиц – prud'hommes, мэров, провостов, консулов, судей, jurats, инспекторов (veedores), которых крестьяне наделяли теми или иными полицейскими и судейскими полномочиями, поверенных, которым была поручена защита крестьян в судах, низших служителей, стражников, лесничих, деревенских старост, рядовых лесников, на которых лежала обязанность обеспечивать соблюдение местных законов, носивших название bans. Сельские общины имели свое имущество, свои общинные земли, свои церкви и больницы. Они участвовали в управлении приходами. Иногда они достигали еще более высокого положения – получали полные политические права. Так было в некоторых областях Северной Франции и Фландрии, в долинах Альп и Пиренеев, и там эти общины объединялись в настоящие коммуны (universitates) и даже в союзы (такими, например, были hermandades в Северной Испании) или в конфедерации, такие как объединение лесных кантонов Швейцарии (1291–1350).