Эта категория агентов у кагэбэшников называлась «ласточками».

С одной такой «ласточкой» Кротков и свел Дежана. Тот клюнул на приманку, закрутил с красоткой роман, ну а дальше вся операция была разыграна уже как по нотам.

Сергей Хмельницкий не случайно умалчивает о том, кем был отец Элен Пельтье. Без этого умолчания его иронический пересказ истории, рассказанной в романе Андрея, был бы невозможен.

Пересказывает он ее, как это уже было мною отмечено, не просто в ироническом, а в откровенно издевательском, глумливом тоне:

...

Если читатель не знает, кем был отец Элен, такой каскад иронии, пожалуй, и впрямь может ему показаться вполне уместным, во всяком случае, оправданным. В самом деле: такая сложная и дорогостоящая операция («не копеечное удовольствие») – и все это ради того, чтобы завербовать (выкрасть? или даже застрелить?) ничем не примечательную французскую студентку? Смешно!

Иное дело – иностранный дипломат, к тому же весьма высокого ранга. В этих случаях «контора» не останавливалась ни перед какими затратами:

...

И все это – только для того, чтобы свести, познакомить посла с подготовленной для него «ласточкой». А чтобы реализовать весь свой план, чекистам понадобилось разработать и реализовать десятки (если не сотни) таких операций.

Конечно, «обработка» посла требовала и бо´льших усилий, и бо´льших затрат, чем попытка втянуть в свои сети военно-морского атташе. Тем более что в какой-то момент операция по вербовке Дежана приняла новый, неожиданный для КГБ оборот. В мае 1958 года советские разведчики в Париже предупредили, что вскоре генерал де Голль должен снова вернуться к власти. Руководители КГБ предполагали, что в таком случае Дежан – один из приближенных генерала – неминуемо должен получить важный государственный пост.

...

Возможность завербовать военно-морского атташе посольства Франции в СССР, надо полагать, представляла для советских разведчиков и контрразведчиков не меньший интерес, чем задание запутать в свои сети даже не самого военно-воздушного атташе Франции, а всего лишь его помощника.

почему Андрей не захотел пойти ей навстречу и, несмотря на ее запрет, все-таки сохранил в тексте своего романа упоминание о месте работы и должности ее отца. И, когда узнала об этом, обиделась на него

смертельно. Обиделась настолько, что порвала с ним всякие отношения.

Но как только прочла клеветнический опус Хмельницкого, как только дошло до нее первое веяние готового вот-вот разразиться скандала, она сразу же забыла эту свою обиду. И написала Андрею письмо – предоставив ему право немедленно его опубликовать (что и было сделано), – в котором горячо подтверждала, что да, все было именно так, как это описано в его романе.

Да, Андрей сразу открылся ей и определил, какой линии поведения ей следует держаться, чтобы не попасть в расставленную для нее чекистами ловушку.

Да, она выполнила все его указания. Да, да, она и Серёжу заставила поверить, что они с Андреем рассорились. И укрепила таким образом в глазах чекистов придуманную и разработанную Андреем версию.

И в Вене тоже все было точно так, как об этом рассказал Андрей в своем романе.

Да, да, у них было заранее условлено, что если в письме или телеграмме от него, которую она получит, будет слово «обязательно» (скажем, «обязательно приезжай»), то это будет означать, что приезжать ни в коем случае не надо. Но она об этом забыла – и приехала. И Андрей сразу же потребовал, чтобы она зарегистрировала свой приезд во французской комендатуре. И настаивал на том, чтобы она надолго в этой Вене не задерживалась, упрямо торопил ее с отъездом. И как она сперва не понимала, почему, только-только встретившись, сразу должны расстаться. А потом поняла, что это он спасал ее. И спас. Сумел сорвать и эту чекистскую операцию…

Все это Марья рассказала мне тогда гораздо подробнее, чем я сейчас вспомнил и пересказал.

А закончила она этот свой рассказ так:

– Теперь ты понимаешь, почему я сказала, что нам не огорчаться, а радоваться надо, что все так вышло? Ведь мы старые люди, могли умереть. И Элен тоже. И тогда это пятно на нас бы и осталось. А так все получилось очень хорошо. После заявления Элен эта гнусная клевета к Андрею уже никогда не прилипнет!

Эта гнусная клевета к Андрею – и к ней, разумеется, тоже – все-таки прилипла. И надолго.