— Сколько яхтсменов! — восхитился Вальтер.

— Примитивизм на старте упрощает жизнь на Платформе, — сумничал я.

— Но замедляет последующий прогресс, — справедливо отметил Эрих.

— Ну вы и келдыши… — Гоблин уважительно посмотрел на друзей. — Вам пить нельзя, надо мозги беречь.

А нашего «Дункана» отсюда не видно, Коломийцев заправляется горючкой, стоит ниже причала, там есть терминал, специально выстроенный для таких целей.

Ну наконец-то… Вот и раков принесли! Крутой салат, как я посмотрю, мяса больше, чем растительности. Официантка разнесла, потом расставила рядом с тарелками маленькие мисочки с темной жидкостью — вечная соя, наверное. Вот и попробуем. С известной осторожностью.

«Процведаем», как смешно говорит Леня Зотов, старший матрос с «Нерпы»…

Я машинально потрогал рукой чашку с кофе — ага, уже не такая горячая, можно.

— А теперь уже этот самый Хамис говорит, что намерен организовать в Санта-Барбаре настоящий придорожный базар, — продолжил свой рассказ Демченко, с интересом изучая интерьер.

Командир только что пришел. Сел за сдвинутые столы, с завистью посмотрел на нас, практически сытых, быстро отработал меню и начал отвечать на вопросы вместо канала новостей. Серый говорит и глотает слюни в режиме ожидания, терпит, пока кухня экстренно исполняет его заказ. Диетствовать Серега не стал, — он же вчера не накидался по-дурному, а потому сразу заказал весомое: цельную жареную курочку с хрустящей корочкой, без всяких там гарниров. Не считая соусов, конечно, тут иные и являются гарниром, настолько плотны.

— Я ему — мол, не круто ли ты замахиваешься, дуст? Ничего, говорит, все уже прикинул, все предусмотрел и подсчитал. Что уж он там подсчитал… С дальними родственниками договорился, говорит, целым поселком встанем. Чебуреки там, плов, лагман, самсы… Зараза… ну когда мне принесут!

Базар… Я глотнул кофе, закрыл глаза и представил картинку в цветах выжженной степи: небольшой ряд прилавков под полотняными навесами, — работает всего пара-тройка торговок, чего суетиться, если всего одна машина приехала… Но местный мужчина на всякий случай присматривает: стоит чуть в стороне, весь фактурный, в светлом ватном халате, с тюбетейкой или чалмой на голове, в руках — небольшая пиала с чаем. С виду — простой дехканин, но под полами халата револьвер, а то и два.

А вот раз в неделю действо разворачивается по-взрослому, вытаскивается все, что душе угодно. А что угодно господину? А угодно мне «все для правильного плова, чучвары, шурпы и лагмана». И что имеем, ну-ка, покажите-ка, хозяюшки? Все имеем: есть и настоящий хан-рис — с шанхайских полей, девзира сорта чунгара. И каракалтак, что в переводе значит «черная палка». Отсутствует лишь Вершина — дастар-сарык, сорт риса для плова, который выдерживают по несколько лет в мешках, поливая их водой и высушивая, — этот лучший. Слишком времени мало прошло. Не настоялся еще.

— А будет?

— Будит, уважаимый, будит!

На земле стоят старые металлические весы еще советского производства, на них лежит синий пластиковый контейнер-поддон. А рядом… Белый лук и зира, красный и черный перец, шафран и куркума, хлопковое масло с ударением на предпоследний слог. Крупный чеснок, морковь, черная маргеланская редька… Вот барана никто заранее валить не станет: с холодильниками тут сложно. Нужно вам свежего? Сейчас завалим, какие проблемы, кованые пчаки из углеродистой «рессорки» давно точены-правлены о дно настоящей фарфоровой чашки или миски-кесе, продукции частной фабрички из Нью-Дели.

— Саид, начинай!

Сверкают кристаллы сахара-навата, небольшими белыми сугробами манят заезжего покупателя шарики высушенного творога-курта. Арбузы, мирзачульские дыни…

— Палавина сахар, палавина мед! Веришь?

— Верю…

По выходным тут продается самса с косточкой — приезжать лучше к обеду, такое едят горячим: внутри запекается целый кусок бараньей корейки. Самса просто огромная, а едят ее, укладывая на тарелку дном самсы кверху. После чего дно осторожно срезают, и получается как бы миска из пропеченного хрустящего теста, полная горячего бульона из лука, мяса и курдючного жира, в которой лежит большой кусок нежного мяса. Едят это ложкой, руками, используя отломленные кусочки теста — как по кайфу. Это праздник желудка, только за этим стоит сюда приехать.

Вот лежит на блюдах хасип — вид колбасы из сбоя с курдючным жиром и рисом. Казы — особая колбаса из конины, за дефицитом канонического сырья изготавливаемая из только что «открытых» группой Потапова степных зебр. И лепешка патыр, хлебная роскошь, «золото хлеба», как скажет Хамис через полгода.

На земле — белые тандыры разных размеров и чугунные казаны на выбор, все с клеймами Российского Мехзавода.

Словно услышав мои мысли, Демченко сказал:

— Казаны у нас заказывают, как с цепи сорвались. Все, кто вдоль трассы живет, возжелали. Хамис уже пять штук заказал, нужны огромные, дугинским работать и работать. С металлургией тут не просто слабо, ее практически нет.

Ее действительно практически нет. В степи вообще чаще холодной ковкой обходились: старый топор в пень, вместо наковаленки, и пошел молоточком помахивать, оттягивать — адский труд.

Да уж, знатный будет базар в Санта-Барбаре, по-настоящему восточный. Не сможет Хамис сделать по-другому, ему престиж дорог, таким без понтов прибыль не прибыль. И возникнут у дороги пусть и маленькие пока, но настоящие базарные развалы. Мм… Миндаль в сахарной пудре, черная кровяная колбаса, нут вареный с луком… И манты, конечно, как же я их люблю!

— Сколько всего локалок нашли? — поинтересовался Эрих, стараясь чавкать тихо.

— Тринадцать штук пока задетектили, все на карту нанесли. Тут и местные помогают, но не все, многие побаиваются, выжидают, смотрят, как мы себя поведем, — в очередной раз сглотнув, ответил Серый. — Из них восемь зданий стоит вдоль трассы, одну Потапов нашел в разграбленном поселке на юге. Кстати, историю его погрома пока не раскрыли. Уксусников уже роет, опрашивает народ, показания снимает, свидетелей ищет… Люди крепко припухли — отвыкли они от порядка и полиции, теперь умиляются до слез, что хочешь готовы рассказать. Вранья много, слухов.

Наш шериф на Пакистанке вечно работать не собирается — просто не сможет физически. Его дело службу назгулов поставить на ноги, запустить в работу «восточный полицейский департамент». Отвечать за сектор будет Ирфан Сафдар, давний знакомый Демченко, пакистанец, кадровый полицейский — теперь Главный Назгул Пакистанки.

Профессор Гольдбрейх уверен, что изначально на Дикие Земли было заброшено двадцать четыре монокластера — народы, народности и племена. Значит, столько же должно быть и базовых локалок, вот такая картина в регионе, по его представлениям. Мне кажется, что для такого великолепного утверждения не нужно быть ни профессором, ни даже евреем. Это и кошка Мурка с Дровянки предположить может.

Вот только не клеится тут что-то, многовато им будет двадцать четыре. Мы перебирали все возможные монокластеры, учтенные Смотрящими с предоставлением таковым Большого Шанса — от Афганской Зоны Племен до горных таджиков. Конечно, сейчас расклады радикально другие, чем были в момент Большого Заброса. Надежд Смотрящих они не оправдали, первым делом стали сначала осторожно подминать, а потом и смело резать слабых. Хорошо, если сейчас осталась хотя бы треть от первоначального числа обитателей. Многих подрали хищные звери, другие померли от болезней.