— …двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять. — Потом потыкала пальцами в кнопки калькулятора и объявила: — С вас тыща семьдесят пять.

Кирилл полез за деньгами.

— А вам зачем так много? — не удержалась Раечка.

— Для моделирования, — охотно пояснил Кирилл. — Знаете, есть авиамоделисты, а я — корабельный моделист, парусники там всякие, каравеллы, бригантины. Очень много при этом клея уходит. Сейчас вот над фрегатом «Паллада» работаю. Слыхали о таком?

— Ну да, — кивнула она.

При этом было очевидно, что ни о каком фрегате она понятия не имеет. Но Кирилл и глазом не моргнул.

— Я так и думал, — сказал он. — Я вижу, вы все время книжки читаете. Дайте мне еще пачку сигарет. Вон тех, ментоловых.

— А это у вас что, хобби такое? — поинтересовалась Раечка, протягивая ему пакет, в который она сложила клей и сигареты.

— Ага, совершенно правильно, хобби! Что же еще?

И Кирилл послал ей очередную лучезарную улыбку, которая еще долго оставалась у нее в памяти.

Что же касалось Кирилла, то он забыл о веснушчатой продавщице ровно через десять секунд после того, как покинул «Карамболь». Перед ним была ясная цель, и следовало поторопиться, чтобы закончить все задуманное задолго до рассвета. Кирилл быстро шагал по ночной улице, сжимая в руке пакет с клеем.

Когда он дошел до перекрестка, из-за угла неожиданно появилась маленькая фигурка в драных джинсах и розовой курточке с капюшоном. И хотя ранее Кирилл видел эту девочку только сверху, из окна, узнал он ее мгновенно. Это была та самая странная девочка, которая бродила по ночам по пустым улицам.

Девочка, увидев его, остановилась и даже отошла на пару шагов. То ли испугалась, то ли на всякий случай приготовилась удирать. Личико у нее было грязное, очень бледное, хотя, возможно, эта бледность шла от фонарного света.

— Привет! — дружелюбно сказал ей Кирилл. — Ты кто такая? Ты чего тут делаешь?

Девочка ничего не ответила, только шмыгнула носом и еще больше отступила назад, в тень стоящего около дома газетного киоска. При этом неотрывно смотрела на него. Кирилл, заинтригованный, подошел поближе. И тут произошло нечто совсем неожиданное.

Девочка, резко подавшись назад, вроде как стукнулась спиной о киоск и тут же с тихим стоном повалилась на землю.

— Ты чего это? — опешил Кирилл. — Что с тобой? Вставай сейчас же! Простудишься!

Но девочка не двигалась. Лежала, уставившись на него, и молчала.

— Вставай, говорю! — повысил голос Кирилл. — Сдурела, что ли? Нечего тут валяться.

— Я не могу! — вдруг тихо произнесла девочка.

— Что? — не понял он. — Ты чего говоришь?

— Я не могу! — повторила она.

Голос у нее был слабенький, звучал хрипло, каким-то странным субтоном.

— Почему? — удивился Кирилл.

Девочка улыбнулась. Жалкой, извиняющейся улыбкой.

— Ноги не держат, — объяснила она. — Не знаю почему.

Кирилл задумался, посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было. И уже не будет. Ночь, спальный район, чего еще ожидать. Что же делать?..

Вызывать сейчас «скорую» или милицию — это он тут застрянет на полночи. К тому же пакет с клеем…

Нет, такой вариант совсем не годится. Оставить, что ли, ее здесь валяться… Тоже, поди знай, чем это может обернуться. Она ведь его хорошо запомнила, потом встретит где-нибудь, узнает, вроде как Костик, расскажет, как он ее тут бросил…

Нет, все это ни к чему. Надо заставить ее подняться и идти. Пусть шагает своей дорогой, зря только он к ней пристал. У него куда более важное дело есть, чем разбираться с маленькими беспризорными идиотками.

— Вот что, давай я тебе помогу, — произнес он как можно более душевно. — Тебя как зовут?

— Валя, — откликнулась девочка.

— Давай, Валя, попробуем встать на ножки. — Он положил пакет на землю, нагнулся над лежавшей девочкой: — Держись за меня, Валя! Хватайся за шею.

Девочка протянула руки, крепко обхватила его.

— Молодец! — похвалил Кирилл. — А теперь встаем! Ну, давай!

И он стал выпрямляться вместе с нею.

— Только на самом деле я не Валя, — прошептала ему девочка в самое ухо.

— А кто же ты? — усмехнулся Кирилл. Девочка была с причудами. Он теперь точно знал, где ее место. В психиатрической больнице № 13 на Ленинградском проспекте, вот где. — А?

Но ответа на это свое «А?» он не услышал. Вместо этого вдруг почувствовал дикую, нестерпимую боль в шее. Ноги у него внезапно ослабли, руки упали, а сам он тяжело осел на землю. Все вокруг задвигалось, завихрилось, образовало какой-то темный конус и стало уноситься в самую его глубину, в острый его конец, который, собственно, и концом-то не был, а скорей всего просто какой-то трубой, своеобразной перемычкой между этим и тем, другим, миром.

Угасающим сознанием Кирилл внезапно понял, что произошло. Маленькая стерва перекусила ему сонную артерию.

— Но почему? За что? — прохрипел он.

— Я же говорю, я не Валя, — спокойно ответила девочка.

И, наклонившись над ним, стала пить из перекусанной артерии, откуда непрерывно пульсирующим фонтанчиком выбрасывалась кровь. Напившись, она распрямилась, достала из кармана курточки грязный платок, тщательно вытерла окровавленные рот, подбородок.

— Я — Девочка-Смерть! — заявила она с гордостью.

Но Кирилл этих слов уже не слышал. Хотя тело его еще дергалось, сучило ногами, недоуменный взгляд уже давно стал неподвижен, был устремлен вверх, в темное небо.

Девочка-Смерть довольно хмыкнула. Она чувствовала, как быстро реагирует на свежую, чуть солоноватую кровь ее организм, как он оживает, настраивается на новый лад. Вся она стремительно менялась сейчас, еще больше становилась иной.

Все получилось очень удачно. Даже быстрее, чем с тем, прошлым лохом, ради которого пришлось раздеваться в подъезде. А главное, очень вовремя, последние две недели она уже очень чувствовала, что пора. Понимала, что она голодна, что важно поскорее напиться. И вот, все как по маслу. Теперь можно было успокоиться, по крайней мере на ближайшее время.

Если она будет подпитываться хотя бы раз в два-три месяца, то этого вполне достаточно. Так пишут в книжках, так показывают в кино про все эти ночные дозоры, поэтому сомнений быть не может — бессмертие ей обеспечено. А больше ей ничего и не нужно. Пусть все остальные подыхают, она, Девочка-Смерть, будет жить вечно!

Валя нагнулась, подобрала валявшийся рядом пакет, заглянула туда. Глаза ее заблестели от удовольствия. Сегодня ей определенно везло. Этот мужик, валявшийся рядом, видать, сам любил нюхнуть, вон как затоварился. Тут надолго хватит! Она подхватила мешок и бодро зашагала по улице, радостно глядя по сторонам.