Учитель выходит в коридор, смотрит влево-вправо, заходит в класс и закрывает дверь. Прислоняется к ней спиной.

Я молчу.

Он улыбается широко и радостно, как маньяк.

– Это ты.

– Что? Что вы хотите этим сказать?

– Это ты. Я так и знал, что ты это сделаешь.

Хаттен идет ко мне, и я отступаю, но направление выбираю неудачное. Угол комнаты. Он приближается, ухмыляется, а я в ловушке. Он не дотрагивается до меня, но от тепла его тела у меня на руках проступает гусиная кожа.

– Ты слышишь голоса, Кайла, или как там тебя? Голоса у тебя в голове?

В ушах гулким эхом отдается пульс.

– Слушай голоса. Что они говорят тебе, ну?

«Беги!»

Я ныряю под его руку и бросаюсь к двери.

– И каково оно? – спрашивает он. – Что ты чувствуешь?

Ничего не могу с собой поделать: оборачиваюсь и смотрю на него.

– Вы о чем?

– Каково оно, знать, что ты убила Бена? Что он мертв и вина лежит на тебе?

– Я не убивала! Я… – Лицо вдруг холодеет. – А он правда мертв?

Хаттен улыбается.

– А как ты думаешь?

«Беги!»

Выскакиваю за дверь и бегу по коридору, во двор.

На беговую дорожку.

И тут вспоминаю: миссис Али запретила мне бегать во время ланча. Останавливаюсь. Нет, не совсем так. Она запретила мне бегать с Беном, но Бена ведь здесь нет, так? Тем не менее я оставляю время на душ.

После занятий надо кое-куда сходить.

Жду Джазза у машины.

– Привет. Вот уж не думал, что ты все же захочешь поехать.

Выдавливаю из себя улыбку.

– Все в порядке? – Стараюсь показать, что дело обычное: планировали съездить к Маку, вот и едем. Но дело и впрямь большое. Если я пока держалась и не раскисла, то потому, что мысленно нападала на Эйдена. «Он мертв, и во всем виновата ты!» Нет! Если он мертв, то виноват Эйден. Эйден и Мак.

– Конечно. Я надеялся, что придешь. Поехали.

Школа уже остается далеко позади, когда я, набравшись смелости, спрашиваю:

– Йен узнал что-нибудь о Бене?

Джазз качает головой. Похоже, отвечать ему не хочется.

– Говори. Что бы ты ни узнал. Пожалуйста. Мне надо знать.

– Рассказывать особенно не о чем. Ничего такого, чего бы мы уже не знали и о чем не догадывались.

– И все-таки.

– Мама Йена дружит с мамой Бена. По ее словам, парамедики вроде бы оживили Бена, но дышать самостоятельно он уже не мог. Может быть, слишком долго оставался до этого без дыхания. Лордеры, когда прибыли, маму Йена выставили, а потом отправились следом за «Скорой», причем не очень-то и спешили. В общем, она опасается худшего. Что с ним, куда его отвезли – никакой информации мать Бена не получила.

Я молчу. Крепко зажмуриваюсь, потом смотрю в окно. Живого или мертвого, его забрали лордеры. Что тут скажешь?

Последний поворот, и вот мы уже подъезжаем к дому Мака и останавливаемся перед входом.

– Есть еще кое-что. Мама Бена передала Йену что-то для тебя.

– Что?

– В багажнике.

Мы выходим из машины, и Джазз несколько раз пинает дверцу, прежде чем она открывается.

– Лучше, чем ключ.

В багажнике картонная коробка.

– Смелее, – говорит Джазз, и я поднимаю крышку.

В коробке что-то завернутое в бумагу. Тяну за уголок и вижу металл. Металлические перья. Сова! Должно быть, мать Бена закончила фигуру. Я провожу пальцами по крылу.

– Она сказала, что изготовила ее по просьбе Бена и хочет, чтобы ты ее взяла.

– Я этого не знала. – Птица получилась как будто живая. И мать Бена, хотя, должно быть, и спрашивала себя, не имею ли я отношения к случившемуся с ее сыном, тем не менее отдала статуэтку мне. Она, конечно, не сделала бы это, если бы знала правду. К глазам подкатывают слезы, и я моргаю. «Тебе нельзя ее брать». – Но я не могу взять ее домой. Как я объясню, откуда она взялась?

– Тоже так подумал. Поэтому и прихватил с собой сегодня. Надеюсь, Мак не откажется подержать ее у себя. Давай спросим. – Джазз вынимает коробку из багажника. – Идем.

Я иду за ним к дому. Мама Бена не отдала бы мне птицу, если бы знала, где Бен взял таблетки. Если бы знала, какую роль я сыграла. «Он умер, и это все твоя вина».

Джазз открывает дверь.

– Привет.

Из кухни выглядывает Мак.

– Привет. Ты как, Кайла? – Он улыбается, но глаза невеселы. – Хотите чаю?

– Чаю? – притворно возмущается Джазз и поворачивает к буфету с пивом. Мак наливает и ставит на плиту чайник и отправляет Джазза во двор – посмотреть машину, над которой он работает.

Я прислоняюсь к буфету.

– Эйден здесь?

Мак кивает.

– В задней комнате. Жаль Бена. Хороший был парень. – Он грустно качает головой, но я-то знаю, что если бы не он, Бен никогда бы не познакомился с Эйденом и не получил бы те таблетки. Если бы не он.

– Если могу… – начинает Мак и кладет руку мне на плечо, но я сбрасываю ее. Хочу разозлиться на него, но пока сдерживаюсь и отступаю.

– Мне надо поговорить с Эйденом.

– Ладно. Джаззу с ним лучше не встречаться, так? Я задержу его немножко. Скажу, что ты хочешь побыть одна.

– Дело твое.

Я прохожу по коридору в компьютерную комнату и открываю дверь.

Эйден сидит у стола, обхватив голову руками.

– Привет. – Он поднимает голову. На бледном лице выделяются ясные синие глаза. – Мак только что рассказал о Бене. Поверить не могу. – Он встает, протягивает руку, но я поворачиваюсь, закрываю дверь, и рука падает.

– Что тебе известно? – спрашиваю я.

– Только то, что рассказал Мак. Что Бен разрезал «Лево». – Он качает головой. – Зачем?

– Ты серьезно не догадываешься? – неприязненно спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же дал ему те таблетки, и они сделали что-то с ним. И ты рассказал ему, как террористы срезают «Лево» и что у них это получается. Это ты с ним сделал! – Голос поднимается, дрожит и срывается.

– Не так громко. – Эйден смотрит в окно.

– Мне только и затыкают рот. Но сейчас я скажу все, что хочу, а ты послушаешь.

– Слушаю, – тихо говорит он.

– Те таблетки, они ведь были не просто «пилюли счастья», да? Они не просто поднимают уровни, но и делают что-то еще.