Далее Георгий скорее догадывался, чем слышал то, что от него хотят: не было настоящего голоса, а только мысленный посыл. Странным образом, интуитивно, он сам подбирал нужные слова, заглядывая в черные глаза урода.

«Не сопротивляйся, зачем ты это делаешь? – Губы даже не шевельнулись. Если ты поможешь мне, я не дам тебе умереть…»

«Я не хочу помогать, когда заставляют…»

«Ты должен сделать!..»

«Я не хочу! И не буду…» – Георгий вогнал в эту мысль всю ненависть, какая была в нем.

«Тогда ты умрешь от боли!..» – Впервые в черных глазах чужака появился свет разума. Холодный, но отчетливый блеск.

Георгий почувствовал, что теперь ему хочется смеяться.

«Ну и к черту!.. К черту все!.. Я знаю, что за этим нет пустоты!..» – И он захохотал. Хотя понимал, что это ему только кажется. Он не может смеяться, если находится вне своего тела. Ведь настоящий живой смех – это всего лишь рефлекторные сокращения мышц, выталкивающих воздух из груди…

«…Какая глупость, рассуждать так… Я могу смеяться, когда хочу…»

Вдруг что-то щелкнуло, и рукам стало свободно. Георгий обеими руками вцепился в батарею. Он увидел, что чужак стоит к нему спиной, будто не сомневается, что Георгий последует за ним.

«Пойди! Выполни все, что он хочет!..» – вопила та часть сознания, которая безумно страшилась боли. Но другая заставила Георгия собрать силы и выплеснуть ярость – он ударил чужака ногами, но тот отошел слишком далеко.

Не достал. И руки расцепил. Лежа на полу, Георгий обернулся и поднял взгляд на плохо видневшуюся в темноте батарею – она теперь казалась невозможно далекой. Уже не дотянуться и не вцепиться обратно.

Он понял, что больше нет возможности сопротивляться чужой воле. И все же оставалась какая-то надежда. На то, что мир перевернется; на то, что земля, то есть пол, уйдет из-под ног их обоих. Что разверзнется потолок, и молния вонзится в мерзкую башку твари. Что вмешаются все-таки какие-нибудь силы, которые существуют – должны существовать, – но в которые он раньше не верил…

Нельзя так… невозможно… Я не хочу!!!..

Извиваясь на полу, подобно змее, он вдруг нащупал рукой бесполезные теперь наручники. И швырнул в чужака. Легкий звон их сочленений вдруг превратился в оглушающий грохот…

– Живой? – раздался в тишине чей-то чересчур громкий и знакомый голос и тут же обрадованно подтвердил: – Живой!

– Нам следовало догадаться, что когда-нибудь это может произойти, – вторил ему незнакомый голос.

Кто-то навис над Волковым. И этот кто-то бил его по щекам. Потом брызнул водой.

Георгий открыл глаза. Он лежал на боку, видя крашеные половицы, освещенные фонариком. Луч сместился и осветил чьи-то туфли. Человек отошел в сторону, чтобы включить настольную лампу. Георгий посмотрел на него. Это был не знакомый ему мужчина. Еще одна фигура шагнула к нему, и, повернув голову, Волков узнал Яковлева.

– Иван Сергеевич? Что вы здесь делаете? – Георгий с трудом шевелил губами.

Он вновь посмотрел на незнакомца. Этот человек был младше Яковлева, но с таким же строгим, даже как будто уставшим выражением лица.

– Ты сам с ним поговоришь или мне? – спросил незнакомец у Яковлева.

– Давай ты, – ответил Иван Сергеевич. – А я пока ему хоть чай сготовлю. Или кофе. У тебя есть кофе? – склонился Яковлев к Георгию.

«Зачем он так кричит?!»

– Кофе не надо, – он вспомнил вкус той жижи, которую глотал через силу, поморщился, – лучше чай…

Когда Яковлев ушел, незнакомец присел рядом с Волковым, помог приподняться:

– Больно?

Георгий, прижав колени к груди, рассматривал вздувшиеся на запястьях красные полосы. Посмотрел на незнакомца.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил он и усмехнулся, вспомнив, как те же самые слова говорил краснорожему майору. Усмехнулся, потому что и сейчас многое будет зависеть от того, как отнесется к его просьбе этот человек.

– Меня зовут Анисимов. Сергей Иванович, – ответил незнакомец. – Можно Сергей. У нас не слишком большая разница в возрасте.

«Сергей Иванович, Иван Сергеевич, Сергей Иванович… – Георгий тупо перебрасывался именами Яковлева и Анисимова, словно в пинг-понг. – …Иван Сергей… Забавно…»

– Вы как, в порядке? Или мне лучше подождать? – снова прогремел голос.

– Я в порядке! – уверенно произнес Георгий. Даже если это было не так.

Он потрогал волдыри на руках. Больно – но эта боль, как ни странно, показалась ему гораздо приятнее той, что он испытал в своем кошмаре. Щекочущая и не такая пронзительная.

Повернулся к Анисимову:

– Как вы здесь оказались?

– Об этом позже. Я рад, что вы свободны, в том числе и от чужой воли…

«Откуда он знает про чужую волю? Ах да, все же все знают. Кроме меня одного…»

– И вы вправе делать то, что считаете нужным, – продолжал Анисимов. – Например, послать меня и Ивана Сергеевича куда подальше. Однако я надеюсь, что вы этого не сделаете. Ведь вам хочется узнать, что происходит. Я прав?

Георгий чувствовал себя унизительно, как будто вымолил, наконец, объяснения.

– Ну так что же вы молчите?

Куча вопросов до недавних пор роилась в голове Георгия. А вот сейчас, когда Анисимов предложил их задать, – будто испарилась.

– Вам никогда не приходилось видеть неопознанные летающие объекты? – спросил гость.

Волков уже почти совсем пришел в себя, но не настолько, чтобы поддерживать глупые шутки.

– Это наводящий вопрос или розыгрыш?

Он усмехнулся и перевел взгляд на Анисимова – похоже, тот не склонен был к шуткам.

– Насчет НЛО? Нет, ни разу не видел, – честно ответил Георгий, хотя под тем туманом, что он видел в лесу, вполне мог скрываться какой-нибудь странный неизвестный объект. Сказать?

– Я видел яркий туман… На Заячьем Лугу, – произнес он. – Это то, о чем вы спрашиваете?

– Не только.

– Мне показалось, что туман притягивал меня к себе.

– И вам не было страшно?

– Нет, – улыбнулся Георгий, и его ответ почему-то понравился Анисимову. Тот кивнул и задал следующий вопрос:

– А уродливый незнакомец. Какое впечатление он произвел на вас?

«Уродливый» – значит, они тоже видели его. Какое впечатление? Если использовать печатные выражения – то кошмарное. Хотя это слово способно описать лишь незначительную часть тех эмоций, которые испытал Георгий.

Он молчал и смотрел на Анисимова, не зная, как ответить.

Вошел Яковлев и некоторое время наблюдал за немой сценой.

– Может, самое время ему пойти освежиться? – предложил он. – По-моему, лейтенант Волков пока еще плохо соображает.