самые, которых у него никогда не было. А он очень хотел подружиться, играть с ними, лепить снежки, кататься на санках и «ватрушках», покупать мороженое, драться, спорить, давать мальчишеские клятвы.

– Он не мог двигаться… – пробормотала Лиза, пытаясь вспомнить имя.

– Все верно. В твоей реальности не мог. А в моей – может.

– В твоей?

Толя посмотрел на улицу, где ночь постепенно забирала зимний день в свои объятия.

– Привязался я к тебе, Лиза, немного, – сказал он, помолчав. – Который раз даю зарок не привязываться… Помнишь рассказ про смерть пса? Хорошая история, хоть и выдумка. На самом деле на месте пса был я. Алюминиевая пуля срикошетила от бортика кровати и угодила мне в глаз. Я потерял сознание, а когда очнулся, понял, что нахожусь в лесу. Меня сюда привезли бабушка и дедушка. Вот в это самое место. Они называли его поляной камней и верили, что это место силы, какое-то древнее святилище, а камни обладают разной магической силой. Дедушка выкопал могилку и уложил меня туда. Примерно так же, как я поступил с твоим сыном.

– С кем?

– Не важно. Сверху меня обложили камнями, прочитали специальную молитву и оставили на трое суток. Я не мог пошевелиться, не мог дышать, моргать. Я слышал чьи-то голоса. Черви ползали по моему лицу, залезали между губами и зубами, касались внутренней стороны щек. Так прошли дни, а потом ко мне пришли бабушка и дедушка, убрали камни, отвезли меня домой, умыли и переодели.

Толя снова замолчал. Было слышно, как снаружи сопит и поскуливает пес.

– Проблема была в том, что я умер. И они не оживили меня, а с помощью этих камней сделали так, что я остался в этом мире. Для них. Остальные забыли о моем существовании. Я жил только для бабушки, дедушки и лучших друзей. Одна реальность наложилась на другую. Просто реальностей много, понимаешь?

Темнота подступила близко. В салоне сгустились тени, и Лиза поняла, что не может различить Толино лицо. Только зияли двумя черными пятнами провалы глаз.

– Я остался посередине. Между миром живых и миром мертвых. Как и многие другие, кто побывал на этой поляне. Мы все стали друзьями. Мальчики и девочки, мужчины и женщины, старики и старухи. Встречались, общались, проводили вместе время. Никто нас не видел, кроме тех, кто выбрался с того света.

– Но я ведь вижу тебя. Повзрослевшего.

– Верно. Потому что я оказался ближе к жизни, чем к смерти. Мне повезло. И меня могут видеть те, кто добрался очень близко к границе. Калеки, парализованные, «солнечные дети», как их сейчас называют. Разные. Мы с ними тоже дружим и помогаем перебраться к нам. Твой сын… Помнишь еще, как его зовут? Вот и славно… Так вот, сын твой позвал нас, и мы пришли. Я угостил его вареным яйцом, пока ты сморкалась в ванной. Привез сюда. А потом нужно было выждать три дня и выдавить из тебя все оставшиеся воспоминания. Пес приходил ко всем вам. Мой милый друг, вылизывающий воспоминания.

– Об Артеме… – пробормотала Лиза, выдергивая из сознания ускользающее имя. Злость вспыхнула вновь. – Ты подстроил так, что он умер!

Она подалась вперед и ударила Толю по лицу ногтями, силясь расцарапать. Пальцы погрузились в мягкую плоть и сдирали ее лоскутами. Толя рассмеялся. В полумраке было видно, как лицо его заливает кровь.

– Глупости какие, – сказал он, перехватывая Лизин повторный удар. – Ему лучше с нами, поверь. Он не первый и не последний. Пусть гуляет, резвится, играет в футбол, как нормальный пацан. Ты его даже не вспомнишь, если вдруг увидишь! А в моей реальности станет чуть-чуть больше счастливых людей.

– Он мертв! Мертв!

– Для тебя да. Но это ли трагедия, если в памяти ничего не останется?

Лиза сопротивлялась, пыталась вырваться, и Толя в конце концов мягко ударил ее ногой, выталкивая наружу. Дверца со скрипом распахнулась, Лиза выпала спиной вперед, упала в снег. Тут же оказался пес, принявшийся жадно вылизывать ее лицо. Теплый язык счищал с Лизы последние воспоминания.

Об Артеме.

О сыне.

О…

Она ударила пса по носу, поднялась, проваливаясь в снег, побежала к поляне. За два дня снег намел на могилку из камней внушительный холм. Лиза упала перед ним на колени, принялась разгребать. Быстрее, быстрее, пока еще есть надежда!

Вокруг засмеялись дети.

Она осмотрелась, увидела невысокие силуэты, стоящие плечом к плечу по поляне. В шапках-ушанках, валенках, с санками, «ватрушками», с лыжами и коньками. Мальчики и девочки. Среди них – Толя.

– Знала бы ты, сколько младенцев я спас, бегая по городу на их жалобный зов, – сказал он. – Они лежали в мусорных баках, завернутые в пакеты, и умирали. А я нес их сюда и возвращал в свою реальность.

Лиза продолжала расчищать снег. Нащупала ледяную твердую поверхность камня, ухватилась двумя руками, но не смогла даже оторвать.

– Отпустите его гулять! – потребовал мальчик, появляясь рядом. У него были раскрасневшиеся щеки.

– Он что, наказан? – спросила девочка, держащая в руках лыжные палки.

– Почему он никогда не выходит?

– Мы хотим поиграть!

– Давайте мы будем его лучшими друзьями!

– Я хочу сводить его к себе в гости, можно?

Дети обступили Лизу со всех сторон, подходили ближе, ближе. От них пахло теплым молоком, конфетами, зубной вишневой пастой. Лиза, размахнувшись, ударила, но ни в кого не попала. Дети были не настоящие: призраки, мертвецы, морок на поляне камней.

Только Толя из плоти. Из какой-то там плоти.

Его бледная рука без перчатки крепко взяла Лизу за плечо и выдернула из сгущающихся и бормочущих теней. Лиза упала на колени, продолжая бездумно разгребать снег.

– Пойдем, – велел Толя. – Хватит. Ты хороший человек, хоть и дура. Иногда сложно выйти из жизненной ситуации, не потеряв себя. На третий день всем приходится тяжело, но потом вы возвращаетесь в свою реальность, а мы – в свою. Когда-нибудь нас станет больше, и тогда весь мир станет чуточку лучше.

Он поднял ее, перевалил через плечо и легко побрел сквозь снег, мимо застрявшего автомобиля, в сторону дороги.

Лиза заплакала. Она пыталась вспомнить, почему оказалась здесь, но не могла. Увидела лежащего в снегу Игоря. Снег под ним и вокруг него был черный.

– Я дам тебе шанс, – произнес Толя. – Один раз. Постарайся не потерять.

От него пахло пеплом, мокрой собачьей шерстью и лекарствами, как в больнице.

А по снегу, ступая в Толины следы, цепочкой шли дети в валенках, шубках и шапках-ушанках. Много-много детей из другой реальности.

К утру у Лизы поднялась температура и навалились странные, бредовые сны.