Злость медленно уступала место усталости, и Марат потерял всякое желание спорить. Вернулась апатия — выработанный еще на Гермессионе защитный механизм, позволивший выжить в нечеловеческой атмосфере вопиющей несправедливости. Он привычно убеждал себя, что не стоит искать неприятностей — все равно здесь он беспомощен… Придется снова прикинуться смирившимся, чтобы беспрепятственно подзаработать деньжат и вернуться домой, прихватив хоть какие-нибудь знания…

Вяло кивнув, он поплелся за Джиром, который успел оправиться после недавних стрессов и уже не хныкал, вернув прежнюю самоуверенность. Начальник экспедиции с энтузиазмом продемонстрировал аппаратуру, приступившую к изучению вывезенных с Укуми сокровищ.

Джир показал компьютеры, анализирующие наследственную память. В нейронных сетях голографических биопроцессоров создавались виртуальные модели древних туллов со всей молекулярной микроструктурой организмов. Разумеется, та часть информации, которая была записана бегающими по нейронам электрическими импульсами, пропала без следа, но были еще память химическая, хранившаяся в синапсах, а также генная история, зафиксированная среди сверхсложных молекулярных цепей ДНК. Как правило, эту компоненту памяти удавалось восстановить хотя бы частично, и Джир не сомневался, что в течение нескольких дней он получит обрывки воспоминаний существ, у чьих потомков Марат взял генетические образцы.

— А вот эти агрегаты… — показал Гунад на устройства, возле которых сосредоточенно возились Кус и Хар, — …реставрируют привезенную тобой наномассу. Не сомневаюсь, и тут нас ждут великие открытия.

Лекцию прервал капитан, доложивший, что космолет прибыл в портал Мадофис.

— Мы не возвращаемся на Гундайру? — удивился Марат. — После таких потерь…

— Научная группа потерь не понесла, — отрезал Джир. — Переночуем в условиях повышенного комфорта, а завтра отправимся к Норлатте.

Душ, много кофе, немного коньяка. Марату было плохо. Наверное, так же чувствовал бы себя котенок, угодивший в ревущий поток водопада. Вновь, как на Гермессионе, он был бесправен и беззащитен. Судьба оставила единственный выход — покориться обстоятельствам и плыть по течению в надежде хотя бы выжить. Ни о чем большем мечтать не приходилось.

Не вредно было бы перекусить, но организм отказывался принимать пищу, и это — после утомительных, практически бессонных суток. Разыгравшиеся нервы прогнали все чувства и эмоции, оставив лишь тревогу и обиду на грани панического ужаса. Вздохнув, Марат синтезировал гроздь бананов и вышел из каюты.

Госпиталя, равно как других медицинских учреждений, в портале не имелось, поэтому раненый остался на космолете. Роботы наскоро переоборудовали под лазарет одну из кают, где обитали наемники. Теперь поредевшему отделению третья каюта была ни к чему.

Пауль лежал на койке, замотанный в мягкую наноткань. Увидев гостя, заулыбался, заверил, что идет на поправку, а к утру будет как новенький. Сидевшая рядом Сабина подтвердила:

— Ему лучше, сэр.

— Вот и отлично! — Ирсанов положил бананы на тумбочку рядом с койкой. — Это тебе.

Солдат смутился и стал отказываться, но Марат приказал не разводить церемонии. Заметив завистливый взгляд Сабины, он запоздало сообразил, что деликатесы не входят в солдатский паек, и предложил наемнице поужинать вместе. Кажется, она была удивлена приглашением, однако согласилась.

Выделенная Марату каюта в жилом секторе портала произвела на девицу сильнейшее впечатление. Турчанка была шокирована, обнаружив тесный отсек-санузел с ванной и душем. Свирепая маска ее лица превратилась в жалобную гримасу, и Сабина робко поинтересовалась, нельзя, ли ей полежать в ванне.

— Конечно, сколько угодно, — засмеялся Марат.

— Вместе с вами, сэр, — уточнила она.

Любовью она занималась по-солдатски — решительно и без лишних нежностей. Марату такое с непривычки даже понравилось. Упругое сильное тело Сабины прекрасно работало и в душевой кабинке, и на койке, которую нано-технические ухищрения сделали пошире и помягче. Чего не хватало девчонке, так это капельки чувственности, а то словно наряд вне очереди отрабатывала.

Выполнив очередной наряд, она удовлетворенно легла и объявила вердикт:

— А ты — ничего, хоть и образованный.

— Что тебе образованные плохого сделали? — усмехаясь, осведомился Марат.

— Гады вы все, — безразлично сообщила Сабина. — Все лучшее себе отхватили, а мы в нищете мучиться должны.

Он попытался объяснить, что университетский диплом вовсе не гарантирует хорошей жизни, что за каждый шажок по социальной лесенке приходится много и упорно вкалывать и что не такая уж сладкая доля большинству образованного сословия выпадает. Сабина только фыркала и недоверчиво щурилась.

Доводов случайного любовника она, скорее всего, не понимала. Для нее, выросшей в трущобах Анкары, верхом мечтаний казалось то немногое, что Марат получил от рождения: более-менее сытое детство, возможность учиться, а не побираться на душных от смога улицах и не глядеть с завистью на особняки и роскошные машины, принадлежащие ненавистным образованным богачам.

— У меня никогда не было ни машины, ни особняка, — оправдывался Марат. — Моя семья сорок лет ютилась в отсеке вроде этой каюты.

— Твои братья не умирали от голода, — сухо сказала Сабина. — Твои сестры и ты сам не зарабатывали на панели. Твой отец не сгибался под дубинками полицейских собак. Ты не дрожал от страха, что хозяин выгонит семью на улицу.

Однако столь горячая ненависть не помешала ей перепробовать деликатесы из ирсановского синтезатора. Марат подумал, что примерно так же и сам он относится к пришельцам: презирает, осуждает, боится, но не гнушается объедков с хозяйского стола.

— Меня тоже могут выгнать, — буркнул Марат, вынимая из синтезатора очередное блюдо. — И если я потеряю работу, моей семье придется несладко.

— С голоду не умрете! — отрезала Сабина, но тут же, смягчив безжалостность лица, великодушно продолжила: — Не про тебя говорю. Ты вроде человек не злой.

Жутко же все-таки устроено земное общество, если громадные прослойки населения забиты до такой безумной ненависти. Считай, только спички не хватает, чтобы полыхнуло пострашнее, чем на Гермессионе в 104-м году. Может, и недавний мятеж британского гарнизона из той же социальной напряженки вылупился. Наверняка ведь в земную армию вербуются озлобленные пацаны и девчонки из самых низов, кому не видать жизни на гражданке…

Так они и заснули — не понимая друг друга, предаваясь страсти без любви, с неуловимой взаимной симпатией. Непрочная временная пара, неумная пародия на семью, виртуальная ячейка несправедливого общества.

Утречком они еще раз обменялись ласками и расстались, едва ли не став друзьями. Почти забыв вчерашние приключения на Укуми, Марат в прекрасном настроении явился к Джиру, занявшему двухсекционный отсек с дополнительными удобствами. Здесь были удобные мягкие диваны, журчал фонтан с цветомузыкой, а стены светились живыми картинками дикой природы: река течет по горному ущелью, ветер треплет корявые деревья, а на склоне вписался в рельеф рыцарский замок.