Фернан шествовал за старшим отцом-дознавателем. Широкая спина седовласого клирика закрывала весь обзор. Сеньор де Суоза поморщился. Отчего-то так некстати подумалось о том, как этот человек стоит в казематах Церкви и наблюдает за пытками еретиков. Интересно, он только отдает приказания или сам любит работать каленым железом? Впрочем, каленое железо — это пошло. Отцы-дознаватели слишком изощренны, чтобы действовать столь примитивно и грубо. Нет, у них наверняка есть «поцелуй русалки», «объятия вдовы» или «льедский гроб». Не говоря уже о дыбе и прочем стандартном арсенале всяко уважающих себя пыточных дел мастеров. Иначе с чего бы это еретики так рьяно признавались в поклонении Искусителю?

Фернан относился к Агирре без всякой доли ненависти или презрения. Даже после того как однажды пролистал находившееся у контрразведки дело клирика («василиски» «приглядывали» не только за военными, но и интереса ради за всеми более-менее важными людьми государства), Фернан не мог относиться к Бордовому Палачу как-то иначе. Сеньор де Суоза считал, что этот человек делает свою работу, пускай другим она кажется мерзкой, низкой и кровавой. Кто-то должен… и если бы не этот клирик, так другой. Так что отношение к брату Агирре у Фернана было как к профессионалу, от которого, правда, следует держаться как можно дальше. Несмотря на все равнодушие сеньора де Суоза к работе Бордового Палача, было очень сложно забыть о том, что седовласый клирик отправил на встречу с Искусителем не одну сотню человек. В борьбе с еретиками Церковь всегда действовала очень жестоко, а уж после того как кардинальский посох получил выходец из Ордена крови Бриана, то бишь кардинал Хосе Пабло де Стануззи, Таргеру с чистой совестью можно было вносить в список святых мест, где еретика днем с огнем не сыскать.

Впрочем, кто ищет, тот всегда найдет. Отцы-дознаватели находили отступников постоянно. Сеньор де Брагаре, к примеру, удивлялся: откуда Церковь берет новых еретиков? Сами, что ли, разводят, словно дворяне лис? А потом выпускают на волю и охотятся. Интересно, как бы епископ де Лерро оценил эту еретическую мысль? Фернан скривился. Вот уж чье присутствие точно может испортить аппетит.

Они прошли по дорожке, выложенной желтой плиткой. Мимо неподвижных льедцев, мимо статуй, колокольни, где совсем недавно звенел колокол, отмечая полдень. По дороге были замечены несколько клириков. К удивлению «василиска», здесь были церковники не только из Ордена крови Бриана. Все были заняты своими делами и на пришельца, идущего следом за братом Агирре, не смотрели. «Бордовый» не повел его в дом. Вместо этого они свернули с дорожки на тропинку, тянущуюся мимо огромных и бесконечных прямоугольных клумб, которые попросту лопались от колоссального количества растущих на них роз. Казалось, что здесь собраны все розы мира. Кардинал любил розы и ценил их гораздо больше, чем людей.

Тропинка вильнула вправо. Они обошли особняк и теперь оказались с той стороны, где окна смотрели на море и гавань. Там стоял фрегат, охраняющий покой кардинала. Также у пирса были видны еще куда более мелкие и менее величественные корабли. Личный флот Церкви Таргеры. Два года назад Рийне — первой из всех вольных капитанов — предложили возглавить команду фрегата. Но ламия отказалась. Вежливо. Она не хотела переходить под тяжелую длань клириков. К тому же Ри никогда бы не поменяла «Лунного крокодила» и свою команду ни на что другое.

К морю вела длинная каменная лестница. Ступенек триста, не меньше. Фернан отчего-то сомневался, что старый клирик спускается к морю. Его Высокопреосвященство был не в том возрасте, чтобы совершать подобные прогулки. Во всяком случае, самостоятельно. А вот то, что де Стануззи таскают к воде в паланкине или на закорках, — вполне вероятно.

— Мне тоже нравится этот вид, — произнес брат Агирре, заметив, как Фернан изучает море. — Красиво. Когда раскаленный шар солнца падает в море и горизонт угасает, невольно возникает мысль, что Спаситель велик в силе своей. — «В этом мире только поэтов-палачей не хватало!» — подумалось Фернану. Хотя в какой-то мере он был согласен с братом Агирре. Вид на морскую бухту был прекрасен, что в который раз подтверждало и так всем известный факт — Хосе Пабло де Стануззи не был дураком, раз решил построить свою резиденцию в подобном месте.

— Но полно! Идемте, сын мой. Его Высокопреосвященство не любит ждать.

Его Высокопреосвященство, как говорят, не любил очень многое. Можно было целую книгу написать о том, что ненавидит кардинал.

Они наконец-то вошли в дом, точнее, на веранду, примыкающую к особняку. Здесь было просторно и прохладно. Заросли ползучего винограда превращали одну из стен в сплошной зеленый ковер. Мраморный пол, весь в золотистых прожилках. Тонкие колонны поддерживали легкую крышу. Рядом с виноградной стеной умиротворяюще журчал маленький фонтан. Из арок, служивших веранде окнами, открывался уже знакомый Фернану вид на бухту и на фрегат. У одной из арок находился небольшой стол, накрытый белой скатертью, столовые приборы, пустые бокалы, несколько разнокалиберных тарелок, два стула. Чуть дальше — еще один столик, но уже круглый, на трех изящных изогнутых ножках. На нем стояли широкие вазы с разнообразными фруктами и шахматная доска с фигурами. Никого, кроме Фернана и брата Агирре, на веранде не было.

— Располагайтесь, сын мой. Его Высокопреосвященство скоро подойдет.

Сказав это, Бордовый Палач развернулся и ушел. Фернан провожал брата Агирре взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Что же, остается только ждать. Кардинал Таргеры имел полное право задерживаться — это одна из привилегий кардиналов. Фернан прошелся по веранде, бросил мимолетный взгляд на виноградную стену. Ягоды еще не созрели, и гроздья были мелкими и зелеными. Этот сорт поспеет лишь к концу лета. Заглянул в журчащий фонтан, на полном серьезе ожидая увидеть в нем золотых рыбок. Пусто. Лишь прозрачная вода.

Сеньор де Суоза хмыкнул. Забавно. Никто не позаботился отобрать у него шпагу и дагу. Впрочем, это глупые меры предосторожности. Задумай «василиск» напасть на кардинала, и тот бы одним щелчком пальцев скрутил сеньора де Суоза. Или сжег… По своей мощи и Дару Спасителя Старый Гриф превосходил даже Жозе Наярру.

Смотреть на бухту довольно быстро наскучило, и Фернан перенес свое внимание на шахматную доску. Большинство фигур уже выбыло из игры. В особенности досталось белым, которых обложили со всех сторон. Король явно находился под угрозой, и если следующим же ходом не исправить ситуацию, то Его Величество не продержится и трех ходов. Сеньор де Суоза сощурил глаза и склонился над доской, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации.

— Вы считаете, что белые обречены?

— Ваше Высокопреосвященство. — Фернан подошел к кардиналу, преклонил колено и поцеловал кардинальский перстень.

Хосе Пабло де Стануззи положил руку на голову коленопреклоненного «василиска» и, благословляя, произнес несколько слов на староиренийском. Совершив ритуал, Его Высокопреосвященство прошел к столу. Тут его уже ждал один из клириков. Он отодвинул стул, и глава таргерской Церкви сел. Фернан выждал положенные три секунды и поднялся с колен.

Огляделся. Четверо святых отцов, пришедших следом за кардиналом, молча стали у всех выходов. У каждого священника была ряса цвета, символизирующего тот или иной влиятельный церковный орден Таргеры. Бордовый — самый могущественный из всех орденов — Орден крови Бриана. Серый — Орден Карающего Клинка в руках Спасителя — «гарпии», с каждым годом захватывающие власть и влияние в Церкви и пытающиеся подмять под себя другие ордена. Черный — Орден Святого Луиша. И белый — Орден Прощения — ранее самый сильный из всех орденов.