– Вовсе нет. – Он коснулся пальцем моего носа, и я моргнула, несмотря на то, что ничего не почувствовала. – Ты уже совсем не та девочка с краской на носу и пальцах. Та, что впитывала мои истории, пока мы сидели на причале. Ты стала такой сильной… – Он сглотнул. – Мне жаль, что мы так и не вернулись домой.

Я сморгнула слезы. Мне так много хотелось ему рассказать; за пять лет скопилось столько новостей и тревог, радостных событий и открытий, а главное – историй, которыми я мечтала поделиться с ним. Но теперь, когда брат оказался рядом, слова отказывались срываться с моего языка.

– Мне пора, – сказал он, оставляя призрачный поцелуй на моей щеке.

– Стой… – начала я.

– Мы не прощаемся, сестра. Наши дороги еще пересекутся. Возможно, не в этой жизни, но мама, Финлей и я будем присматривать за тобой. А до тех пор… береги себя.

Сэндо кивнул Эдану и направился к Финлею.

А затем мои братья исчезли.

Я приоткрыла губы и порывисто вдохнула.

– Возвращаемся в лагерь! – крикнула леди Сарнай.

Она вела по мосту свою лошадь, на которую было закинуто тело лорда Сины.

– Забирайте всех, кого сможете. Мы похороним их сегодня вечером.

С раздувающейся позади юбкой я начала опускаться обратно на мост. Эдан обвил меня руками за талию и нащупал мою ладонь.

И в ту же секунду, как мои ноги приземлились на холодный камень, все взорвалось.

…

Мир накренился, мой желудок ухнул в пятки, мост начал складываться пополам.

Я ничего не видела, перед глазами клубилась пыль. Все размылось в серые пятна, человеческие крики и катастрофический рев со стороны реки.

В воду, подобно камням, полетели люди, и я нырнула за ними, чтобы спасти от ледяной хватки Цзинань. Затем начала лихорадочно искать Эдана, брата и Амми.

Кетон плыл вниз по течению в сторону Цзяпура, Амми уже забиралась на берег неподалеку от него. Эдан тоже был в безопасности по другую сторону моста – единственной уцелевшей части – и использовал магию, чтобы замедлить его разрушение.

Меня охватило облегчение. Вдруг я увидела в реке леди Сарнай; ее лошадь не могла уклоняться от мусора и падающих камней, пока несла на себе труп лорда Сины.

Я поплыла к ней, борясь с течением голодной реки.

Тело лорда Сины сползло со спины лошади, и леди Сарнай нырнула было за ним, но вода была слишком буйной. Она поглотила воина, а я схватила вырывающуюся леди Сарнай за руки и взмыла из реки на сушу.

На берегу Цзяпура ждали ее отец и демон. Их окружали сотни солдат, еще тысячи прятались за городскими стенами.

Мы попали в ловушку. Моста больше не было, мы не могли отступить в лагерь и оказались во власти шаньсэня.

– Добро пожаловать в Цзяпур, Сарнай, – поприветствовал он. – Половина твоей армии мертва. У тебя нет ни еды, ни укрытия. Не думаешь, что пора сдаться?

Леди Сарнай встала на ноги, ее лицо скривилось от злости и ненависти. Она кинулась на отца с кинжалом, но из-за своего горя вела себя неосмотрительно и безрассудно. Шаньсэнь с легкостью отразил удар и толкнул ее на землю.

– Унизительное зрелище, – сплюнул он с отвращением.

Я начала было идти к ним, не сомневаясь, что сейчас он убьет ее, но шаньсэнь отступил. Без Гиюрак его черные глаза по-прежнему светились злобой, но был в них… крошечный, бесконечно малый намек на человечность.

– Я дам тебе ночь, чтобы оплакать погибших. У тебя есть время до рассвета, чтобы сдаться.

Шаньсэнь развернулся, и его люди пошли обратно через ворота Цзяпура, оставляя нас у реки на горьком, суровом морозе.

…

К ночи река застыла, тонкий слой льда укротил ее течение. Снегопад укрыл все белым покрывалом. Когда мы разбили жалкий лагерь на берегу у ворот Цзяпура, над городскими стенами заплясали огни факелов – жестокое напоминание, что тепло и уют были так близко и в то же время недоступны для нас. Солдаты сбились в кучку, чтобы защититься от холода, но пищу раздобыть было негде; некоторые так изголодались, что начали есть снег.

Одна только мысль о том, чтобы утром вновь пойти в бой, сломила некоторых из наших людей. Делу также не помогало, что леди Сарнай, их командир, отсутствовала.

После наступления сумерек я пошла на поиски и обнаружила ее у реки со шлемом лорда Сины в руках.

– Уходи, портной.

Я присела рядом с ней. Изначально я пришла сказать, что люди нуждались в ее поддержке. Леди Сарнай было необходимо вселить в них боевой дух. Но, увидев ее такой несчастной, я сказала:

– Возвращайтесь в лагерь. Одна вы здесь замерзнете.

Стиснув зубы, она оттолкнула меня.

– Какое это имеет значение?! Я не сдамся! Утром мы все умрем, – она сплюнула. – И без чести.

Я понимала ее боль. Шаньсэнь выкинул труп лорда Сины в реку. Леди Сарнай не могла его похоронить, не могла оплакать должным образом.

– Лорд Сина не хотел бы, чтобы вы так думали.

– На севере много демонов… – Ее голос сорвался от горечи. – Если мертвых не почтить, их духи станут призраками.

Я присмотрелась к ней. Во время испытаний она казалась старше меня. Теперь же все было наоборот. Я чувствовала себя так, будто прожила восемьдесят лет, а не восемнадцать.

– Мы не позволим подобному произойти с лордом Синой. Если победим Гиюрак, его дух будет свободен от нее. – Я замешкалась. – Он был великим воином. Одним из лучших. Не допускайте, чтобы его смерть была напрасной, ваше высочество.

Долгое время она никак не показывала, что услышала меня. Затем внезапно потянулась к колчану, подожгла стрелу и положила ее на шлем лорда Сины, глядя на то, как он горит.

Вместе мы наблюдали, как пепел от него вихрем поднимался к облакам.

Когда, кроме углей, ничего не осталось, леди Сарнай наконец встала. Ее глаза потемнели, омраченные дымом.

– Завтра, – процедила она сквозь зубы, – я убью своего отца.

Шаньсэнь не явился на рассвете.

Ему хватило жестокости заставить нас ждать до заката, когда наши пальцы уже окоченели в ботинках, а лед сковал как наше оружие, так и волю к победе.

В воздухе пахло порохом и снегом. И отчаянием.

Наконец, когда солнце исчезло за рекой – жемчужина, возвращающаяся на родные водные глубины, – мы услышали гром: армия шаньсэня надвигалась. От их шагов дрожали городские стены, и скоро воины окольцевали нас, как змея, свернувшаяся вокруг своей жертвы.

Шаньсэнь с Гиюрак прибыли последними. За ее спиной струился знакомый изумрудный плащ.

Лорда Сины, осознала я через секунду. До чего неправильно он смотрелся на широких тигриных плечах; ярко выкрашенная ткань была накинута на ее белый мех как трофей. Демон также присвоил себе латные перчатки и щит с гербом его семьи, покрытый алым лаком. Она специально выставила их на всеобщее обозрение.