Хайрам задумчиво кивнул.

– Смею предположить, что тебе не удалось уговорить начальство в Форт-Кэнби изменить политику, в отношении индейцев навахо, – произнес он.

Множество эмоций отразилось на лице Риджа, прежде чем ему удалось взять себя в руки и скрыть свои подлинные чувства.

– Они совершенно одержимы своей идеей, ничего не желают слушать, – с горечью отозвался Теннер, – но я отказываюсь признавать эту политику разумной, до тех пор пока военные действия против навахо будут возглавлять генерал Карлтон и полковник Боуэн.

– Сеньор Теннер? – прервал их разговор приятный женский голос. – Господин губернатор ждет вас.

Ридж поднял глаза на привлекательную секретаршу, вежливо попрощался с Сайксом и направился через приемную в кабинет губернатора Коннелли. Он заставил себя загнать в самый дальний уголок сознания все отвлекающие мысли о Хайраме Сайксе и Сабрине. Сейчас ему предстоит говорить о жизненно важном деле. Индейцев навахо ждет кровавая расправа со стороны армии, и Ридж был исполнен решимости сделать все, чтобы помешать этому!

Рассказ посредника Теннера о бесчеловечных планах военных, которые собирались уничтожить посевы и вырезать скот навахо, не произвел на губернатора Коннелли абсолютно никакого впечатления. На него оказывали сильное давление белые фермеры, которые стремились во что бы то ни стало расширить свои владения для собственного скота и овец.

Проблемы апачей и навахо были постоянной головной болью губернатора, и он позволил генералу Карлтону действовать по собственному усмотрению, лишь бы освободить эти земли от индейцев.

– Кажется, вы забыли, что навахо сами виноваты в сложившейся ситуации. Они совершают набеги и разрушают фермы уже не одно десятилетие, – сурово напомнил Коннелли.

– Потому что у них нет выхода, – вскипел Ридж, изо всех сил стараясь говорить вежливо. – Белые и мексиканцы жиреют и наживаются за счет навахо. Все эти десятилетия, о которых вы говорите, навахо только отвечали белым, которые нападали на индейцев и уводили их в рабство. И наконец, индейцы восстали против тех, кто нарушал древние границы, их охотничьих земель. Когда три года назад они подписали мирный договор в Форт-Кэнби, то пошли на это только ради того, чтобы передохнуть от алчных набегов белых. Они пожертвовали двумя из четырех священных для них гор и третью издревле принадлежащих им земель. – Ридж шумно вздохнул. – Навахо очень быстро поняли, что договор с правительством не стоит даже бумаги, на которой он написан. Как только жители Нью-Мексико узнали о мирном договоре с индейцами, они тотчас продолжили свои набеги за рабами и скотом индейцев. Всякий раз, когда навахо нарушают мирный договор, это происходит только потому, что не признающие законов белые совершают набеги на их земли, уводят их скот, женщин и детей. С моей точки зрения, будет только справедливо, если навахо останутся на своей земле. Эта земля никогда не была собственностью белых и принадлежит только индейцам. Вместо того чтобы посылать войска выжигать посевы и истреблять индейцев, армия должна была бы охранять границы индейских земель от набегов безжалостных белых.

Коннелли отрицательно покачал головой:

– Мы уже приняли решение, как поступить с навахо. Когда они поймут, что их дело безнадежно, они сами переберутся в отведенную для них резервацию. Там уже никто из белых не станет покушаться на их владения, а армия сможет держать их под неусыпным наблюдением.

Ридж невесело рассмеялся:

– Разумеется, белые не станут покушаться на земли индейцев в резервации, на этих землях ничего не растет. Иначе они давно прибрали бы их к рукам. Эти скудные земли не прокормят целое племя.

Губернатор Коннелли сурово насупил брови:

– Генерал Карлтон лично осмотрел местность и нашел ее вполне пригодной для проживания.

– Генерал Карлтон. – полный идиот, – взорвался Ридж, забывая о всякой дипломатии. – Этот добропорядочный демагог отдал солдатам приказ стрелять в каждого индейца, который окажется в поле их зрения, независимо от того, воин это или беззащитный ребенок! Стараясь не предавать это огласке, он внушил солдатам, что похищать индейцев в рабство вполне допустимо, лишь бы при этом не было свидетелей.

Коннелли начал терять терпение:

– Можете сколько угодно высказывать свое неудовольствие, Теннер, но ситуация уже вышла из-под моего контроля. Теперь все зависит от генерала Карлтона, и я целиком поддерживаю его решение переселить остатки племени навахо в резервацию на востоке Нью-Мексико. Навахо уж слишком часто стали убивать ни в чем не повинных граждан. Пора им понять, что они имеют дело с несокрушимой силой.

Ридж сердито оглядел элегантно обставленный кабинет губернатора, выискивая взглядом, на чем, кроме упрямого подбородка Коннелли, можно было бы разрядиться. Черт бы их всех побрал! Ридж уже давно предлагал альтернативные решения, но губернатор не проявлял ни малейшего интереса к судьбе индейцев. Было совершенно очевидно, что он полностью разделял мнение генерала Карлтона о том, что мир станет гораздо лучше, если избавить его от индейцев.

Проклятие, если бы только Айвэн Спенсер был жив! Он бы этого никогда не допустил. А сейчас высокое начальство приняло необдуманное решение и не собирается отступать от него, даже не задумываясь, насколько оно справедливо. Не важно, что это решение бесчеловечно и непродуманно, главное – оно разом решит все проблемы и даст белым то, чего они жаждут, – индейские земли и все, что с них можно получить.

В полном отчаянии Ридж вскочил со стула и, опершись руками о стол, навис над губернатором.

– Попомните мои слова: наступит день, когда вы поймете, какую ошибку совершили, изгнав индейцев с их родных земель. Это безумное решение будет стоить индейцам навахо многих жизней, а правительству – тысяч и тысяч долларов. Определять политику с индейцами должно Управление по делам индейцев, а не военные. Чем глубже военные суют нос в дела индейцев, тем больше усложняется ситуация. – Ридж перевел дыхание. – Потребуются дополнительные силы, чтобы строить в резервации жилища для индейцев, правительство потратит тысячи долларов, чтобы обеспечить ирригацию посевных земель, но этого все равно будет недостаточно, чтобы вырастить хороший урожай. – Теннер говорил все, что думал, не выбирая слов и выражений. – А значит, придется ломать голову над тем, как накормить и одеть голодающий народ, обеспечить их сельскохозяйственным инвентарем, семенами и Бог знает чем еще! Нельзя отнять у человека то, чем он пользовался всю жизнь, и за одну ночь превратить его в фермера. Нельзя заставить его забыть о насильственном переселении на эти бесплодные земли. – Ридж глубоко вздохнул и продолжил: – В конце концов, ваше предприятие обойдется правительству в огромную сумму. Рано или поздно, но вам придется признать, что этот нелепый план провалился и намного дешевле вернуть навахо на их родные земли. – С этими словами Ридж развернулся и, кипя от ярости, быстрым шагом покинул кабинет губернатора.

«Черт побери, неужели белый человек должен думать, как индеец, чтобы понять индейца? – с раздражением подумал Теннер. – Но краснокожие – это краснокожие, а белые – это белые. И эти два мира никогда не пересекутся. Ничего из этого переселения не получится. Индейцы окажутся в настоящем аду! Они потеряют множество жизней, но так и не сумеют обеспечить себя всем необходимым. А все ради чего? Только ради того, чтобы люди, подобные генералу Карлтону и губернатору Коннелли, поняли, что совершили трагическую ошибку».