Голос Алекса перешел на визг. Он был уже не у дверей. Сердце Бекки готово было выскочить из груди. Она снова крепко прижала к себе Эдуардо. Воцарилась жуткая тишина. Затем раздались три выстрела с одинаковыми интервалами: пам, пам, пам.

Она втянула воздух и задержала его, внимательно прислушиваясь. Мужчины снова приблизились к дому, но Алекса уже не было слышно сними. Они оцепили приют, и Фредрико отдал приказ: — Поджигайте!

Эми достала мокрое ожерелье из раковины. Потянула изо всех сил за концы. Поставила одну ногу на конец и еще раз потянула. Ей хотелось, чтобы получилось идеально. Эми вплела в ожерелье много бусин, самая большая, любимого цвета Сюзанны — красного, — была в центре.

Сюзанна уже громко храпела. Она выпила целую бутылку джина. Эми вернулась в ванную комнату, чтобы забрать ожерелье. Подсушила его немного и затем встала на колени около Сюзанны. Ее волосы все еще были забраны на макушке в пучок — Эми постаралась, чтобы не мешали. Она осторожно надела ожерелье на шею Сюзанны, позаботившись, чтобы большая красная бусина находилась спереди. Эми вывела концы ожерелья вперед и завязала их узлом так туго, как смогла. Затем девочка пошла к батарее, нашла вентиль и отвернула его до отказа, как учил ее делать Ленни на случай, если ей станет холодно. Но Эми не было холодно.

Она умылась, смыв косметику, и переоделась в школьную форму. Собрала свои вещи, аккуратно и бесшумно сложила их в сумку, затем надела брекет и несколько раз проверила, стоит ли скобка правильно. Эми нравился вкус холодной пластмассы — знакомое и привычное ощущение. Затем девочка взяла ключи и телефон из сумки Сюзанны и на мысочках вышла из квартиры, осторожно притворив за собой дверь.

Мэнн и святой отец Финн заметили дым за полмили от приюта. Ни один не посмел взглянуть на другого. Оба понимали, что все это значит.

— Отче наш, иже еси на небесех… — молился святой отец.

— Что у вас там есть для тушения пожара?

— Только шланги снаружи.

— Можно рассчитывать на чью-то помощь?

— Нет. Местный совет уже много лет пытался от нас избавиться. Мы можем надеяться только на себя, Джонни. Я молюсь, чтобы в доме никого не было. — В воздухе уже отчетливо пахло дымом.

Они были почти у цели. Люди вышли из домов и стояли на обочине. Они кричали святому отцу, махали руками и требовали, чтобы он замедлил ход и выслушал, что они хотят ему сообщить. Он высунулся на ходу из окна, желая разобрать, что они кричат, и неизбежно замедляя ход на грунтовой дороге, так как шоссе уже кончилось.

— Приезжали черные всадники! — кричали местные. — На мотоциклах и машинах!

Когда автомобиль свернул на подъездную дорожку, им наперерез бросилась Мерси. Она кричала:

— Скорее, святой отец! Бекки и Эдуардо в доме! Мы не можем их вытащить.

Она поковыляла за ними. Рамон поливал здание из шланга. Дети постарше таскали взрослым ведра с водой. Мэнн поднял голову и увидел Бекки в окне спальни. Она держала Эдуардо. Деревянный балкон уже горел. Она тщетно пыталась открыть балконную дверь. Мэнн понял, что выбора у него нет.

— Я пойду через главный вход, — сказал он.

— Нет, Джонни. Ты слишком слаб. Ты не сможешь.

— Рамон, направь все шланги на главный вход. Выйдем мы через балкон. Святой отец, приготовьте что-нибудь, на что можно будет прыгнуть.

— Хорошо, Джонни. У меня в машине все еще лежат мешки с рисом, которые мы привезли из Манилы. Вы сможете прыгнуть на них.

— Готов, Рамон? — спросил Джонни. Рамон кивнул, но на лице его был страх. Джонни поднял глаза на окно. Он уже не видел Бекки. — Облей меня водой, Рамон.

Рамон направил на него шланг. Мерси подала Джонни мокрое полотенце, которое он быстро накинул на голову и сказал:

— Ладно. Пошли.

Рамон последовал за Мэнном и взорвал дверь. Мэнн ударом ноги распахнул ее и, схватившись за бок, отшатнулся от выброса жара. Рамон поливал все вокруг из шланга, остальные лили воду из ведер.

Мэнн устремился вверх по лестнице. Воздух был таким раскаленным, что, казалось, они попали в топку. Рамон шел за Джонни. Мэнн сбил пламя с двери в спальню второго этажа мокрым полотенцем и пинком открыл дверь.

Бекки и Эдуардо без чувств лежали на полу. Мэнн тоже опустился на пол, пополз к ним и потащил к балкону. Он должен вытащить их наружу сразу же, как только откроет балконную дверь. Это создаст тягу воздуха, и спальня в мгновение превратится в пекло. Мэнн уже задыхался. Едкий пепел попадал ему в горло, вызывая рвотные позывы. Если бы не рана в боку, можно было бы тащить их обоих одновременно. Подтянув их к окну, Мэнн взглянул вниз. Там святой отец и дети таскали мешки к дому. Финн посмотрел вверх, и по его лицу Мэнн понял: они готовы. Он потянулся, повернул ручку, довел ее до упора, сильно дернул и чуть-чуть приоткрыл окно. Потряс Бекки. Она не пошевелилась. Он никак не сможет вытащить их обоих и спрыгнуть так, чтобы приземлиться подальше от балкона. Придется спасать их по очереди. Мэнн поднял Эдуардо на руки. Оглянулся на дверь. Она почти насквозь прогорела. Если он откроет окно, огонь усилится. У него будут какие-то секунды, чтобы довести дело до конца. Он посмотрел на Бекки. Выбора не было. Мэнн открыл балконную дверь и бросил Эдуардо на мешки с рисом внизу.

Весь балкон уже полыхал. На секунду пламя поутихло под струей из шланга, и Мэнн с трудом взял на руки Бекки. Но пламя продолжало разгораться, шланг Рамона помогал мало. Жар жег горло Мэнна. Он слышал рев огня под ним и звуки лопающегося стекла в доме. Кожу начало жечь. Мэнн вдыхал последние остатки кислорода в комнате и понимал, что вот-вот потеряет сознание. Он взглянул назад. Дверь в спальню скоро упадет под напором пламени. Посмотрел на Бекки и порадовался, что она без сознания. Можно надеяться, что она не почувствует боли.

— Ты прости меня, Бекки, мне очень жаль, правда, но… — Он поцеловал ее. — Но нам придется здесь сдохнуть. Согласна? Ну и ладно, никаких возражений.

Собрав последнюю каплю силы, он встал, накрыл свою голову и голову Бекки мокрым полотенцем и прижал ее к себе.

Он снова оглянулся на дверь. Еще секунда — и будет поздно. Вокруг все ревело. Казалось, приют вот-вот рухнет. Стекло в балконных дверях трескалось. Совсем скоро их накроет огонь. Сейчас или никогда. Лучше умереть, пытаясь спастись, чем оставаться в ловушке.

Мэнн еще раз взглянул на Бекки, сделал шаг назад, рванул к балконной двери, пинком разбил ее и прыгнул в пламя. Как будто поток лавы обрушился на них. Мэнн и Бекки полетели прямиком в жерло вулкана.

И тут, когда загорелась его одежда и начала прилипать к телу, в ту секунду, когда он почувствовал мучительную боль смерти и открыл рот, чтобы крикнуть в агонии, его накрыл холодный, тугой поток воды, лившийся сверху.

На Филдс-авеню пришло утро. Петухи, которым вскоре предстояло погибнуть в петушиных боях, пока гордо возвещали из тесных клеток свое последнее утро. Слабое солнце сделало утреннее небо молочно-голубым. Филдс-авеню словно оцепенела. Ее обитатели лежали, сплетясь друг с другом в объятиях, и спали, обессилев от утех плоти.