На последнем слове я делаю последний шаг и прижимаюсь спиной к той самой закрытой двери, которая меня совершенно не спасла. И уже через секунду князь оказывается рядом, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы. И сам прижимается ко мне. Своим полуобнажённым, горячим, мощным телом.

− Всё сказала? — интересуется вкрадчиво. Проводит носом по моему виску, вдыхая запах. Глаза, кажется, ещё больше чернеют. И в полумраке моей комнаты визуально превращаются в бездонные чёрные провалы, в которых жутковато и маняще горят жёлтые огоньки.

− Нет… да, − вспыхиваю до корней волос. — Отпустите меня, пожалуйста.

− Обойдёшься. Я просто горю желанием… обсудить с тобой кое-какие моменты из твоего пламенного выступления.

− Сейчас? Может, потом? — смотрю на него жалобно. Но язык мой враг мой: − Вам бы отдохнуть…после ночных трудов.

У Дамиана дёргается щека. И смотрит он на меня сейчас так, что впору реально бояться быть съеденной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какая ты сегодня… заботливая, — тянет зловеще. — И ревнивая.

− Это не так, − мотаю я головой. Хоть и понимаю, как жалко и неправдоподобно звучат мои слова. — Я… я… просто…

Но договорить мне просто не дают возможности. Рыкнув что-то невразумительное, Дамиан сминает мои губы своими, как беспощадный захватчик, больше не согласный на компромиссы. Сразу жарко, глубоко, до безумия порочно.

Замычав от неожиданности, беспомощно хватаюсь за его плечи.

Но вместо того, чтобы оттолкнуть, или хотя бы попытаться остановить это безумие, впиваюсь пальцами в горячую кожу, притягиваю мужчину ближе. Все накопившееся во мне эмоции выплескиваются внезапно в безудержном желании. И я уже сама отвечаю на поцелуй, с готовностью открывая рот, позволяя ему творить всё, что захочется.

Как с меня слетает халат я даже не замечаю. Лишь чувствую, как обжигают кожу через тонкий батист сорочки мужские руки. И это ощущается настолько правильным и нужным, что последние сомнения и невнятные вопли рассудка растворяются в дымке чувственного угара.

Лишь на минуту приходит прояснение, когда тяжело дышащий Дамиан отстраняется и, пожирая меня почти безумным взглядом, хрипит.

− Я хочу тебя, Ася. До сумасшествия. Только тебя. Если хочешь остановить, останавливай сейчас. Иначе пути назад не будет.

И тут бы вспомнить все те разумные доводы, что я себе приводила. То что мы не знаем друг друга. Что я не знаю его, не знаю чего ждать от наших отношений и ни в чём не уверена… Всё это отходит на задний план. Есть лишь зов сердца. Здесь и сейчас мне хочется принадлежать этому мужчине. Мне хочется, чтоб он принадлежал мне.

В ответ я лишь тянусь к губам Дамиана. Касаюсь нежно уголка, отчего тиски его рук на талии сжимаются ещё сильнее.

− Будь со мной нежен. Пожалуйста, − прошу тихо, со значением смотря в чёрные глаза, прежде чем поцеловать.

Большего разрешения моему волку и не требуется. Возбуждённо зарычав, он подхватывает меня под бёдра и, не прекращая целовать, несёт куда-то. Мир плывёт и качается, растекаясь перед глазами размытыми пятнами. Тело уже не просто горит, тело изнывает от неведомого голода.

Краткий миг полёта, бережные руки на спине, и я уже лежу на огромной кровати Дамиана, а сам он опускается сверху. И целует… целует… целует… не даёт ни на секунду прийти в себя, засомневаться, испугаться. Его руки трогают и гладят везде. Сорочка буквально исчезает с меня, осыпаясь лоскутками под напором оборотнической страсти.

Оставив в покое губы, Дамиан осыпает жаркими ласками шею, опускается всё ниже и ниже, заставив смущённо пискнуть и попытаться свести ноги. Но он не позволяет, обхватив ладонями колени.

− Не закрывайся от меня, маленькая, − велит твёрдо, бросая на меня пылающий взгляд. — Я не обижу.

И неотвратимо склоняется, даря теперь уже совсем немыслимую для меня ласку. Заставляя метаться по кровати со стонами и криками, комкая пальцами простыни.

− Такая сладкая, − урчит, обдавая меня жарким дыханием.

И снова целует, взрывая мой разум вспышкой слепящего удовольствия.

− А-а-ах — срывается хриплое с губ, когда волны этого ощущения снова захлёстывают меня с головой, бросая куда-то за грань восприятия.

− Посмотри на меня, Ася, − приказывает Дамиан, уже нависая надо мной. Прижимая к кровати своим большим и твёрдым, как камень телом. Везде таким твёрдым и большим.

Разлепив потяжелевшие веки, я встречаюсь с его взглядом. Тону в нём. Теряюсь в пространстве.

И даже вспышка боли там, где соединяются наши тела, и мой тихий жалобный вскрик не могут выдернуть меня из этого плена.

− Моя девочка, моя сладкая, моя хорошая, − улыбается клыкасто мой князь, выпивая мой стон. — Потерпи, сейчас станет легче.

Плавно двигаясь, снова целует в губы, даря нежность и успокаивая мою боль. Кажется, я даже капельку целительской магии чувствую, которая мягким касанием стирает жжение и болезненный дискомфорт. Пока я окончательно не расслабляюсь, полностью вверяясь моему мужчине. И только тогда понимаю, как сильно он себя сдерживал.

Меня, словно щепку, подхватывает ураганом животной страсти и желания.

Все границы сметены окончательно. Я чувствую это всем сердцем. Он больше не отпустит. А я… больше не побегу. Слишком сильна теперь наша связь. Наши души словно сшиты. И с каждым безудержным движением тел, с каждой вспышкой удовольствия, это ощущение лишь усиливается, становясь почти материальным, когда на пике разделённого на двоих наслаждения острые клыки вонзаются в моё плечо. Новая боль вместо остудить, внезапно толкает меня ещё дальше, полностью растворив в единении.

Не знаю, сколько проходит времени прежде чем мы усталые переводим дыхание в объятиях друг друга.

На краю сознания мелькает опасливое воспоминание, что скоро заканчивается действие зелья. Но я лениво отмахиваюсь. Какая уже разница? От Дамиана прятаться больше нет смысла. Почует, ну и ладно. Зато теперь я точно буду знать, что он меня и без запаха хочет.

Вспоминается и ещё один момент. Уже более царапающий. Мы никак не предохранялись. По крайней мере, мне ничего об этом неизвестно. Надо бы обсудить это. Добыть какое-то зелье… или заклинание… уверена, должно что-то быть. Ничего не имею против детей, но пока что даже со своей жизнью до конца не разобралась. Рано мне.