Полковник остановил просмотр и вернулся к тому моменту, когда от подъезда отъезжала «девятка».

Женщин из списка вероятных подозреваемых он исключил сразу. Было совершенно очевидно, что они не имеют к теме заказных убийств никакого отношения.

Но мужчина его заинтересовал. Если человек, беседовавший в то утро с Дмитрием Рябовым, не был обитателем одной из квартир того же подъезда, шансы на то, что именно водитель «девятки» приезжал «в гости» к чиновнику, были довольно высоки.

Гуров увеличил масштаб изображения, и, хотя смутно и нечетко, ему все же удалось разглядеть номер машины. Зайти в базу ГИБДД и выяснить, кому она принадлежит, было делом нескольких минут.

Оказалось, что собственником автомобиля является некто Виктор Иванович Каретников.

Это имя не говорило полковнику ровным счетом ни о чем. Можно было, конечно, затребовать официальные сведения о гражданине Каретникове и изучить его трудовую и личную биографию во всех подробностях. Но прежде чем пускаться в эти сложности, Лев решил проверить еще одну базу данных. На сей раз — прямо по своему профилю.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что в базе уголовного розыска Витя Карета занимает довольно заметное и отчасти даже «почетное» место. Хотя информация была уже десятилетней давности, но и за всем тем приходилось признать, что лучшие годы своей жизни гражданин Каретников не потратил зря.

Бандитские нападения и вооруженные грабежи — вот в чем он видел свое основное жизненное призвание. И перечень подобного рода «заслуг» был довольно длинным.

Карета совершал свои «подвиги» не один, а в составе довольно известной в свое время банды Красного, промышлявшей ограблением ломбардов и ювелирных магазинов. «Красные» несколько лет держали в страхе столичных «золотопромышленников», но до уровня серьезной преступной группировки так и не доросли. В итоге банда распалась, а ее участники частично разъехались по регионам, скрываясь от уголовного преследования, частично отсидели положенное и, искупив свою вину перед обществом, вернулись «на свободу с чистой совестью».

К последней категории относился и Каретников. Если верить сведениям, имевшимся о нем в базе, «отмотав срок», он устроился водителем и начал вести образ жизни вполне добропорядочного гражданина. Но каково бы ни было настоящее Каретникова, его прошлое, несомненно, должно было оставить неизгладимый отпечаток на личностных качествах и складе характера. У Гурова просто не укладывалось в голове, какие точки соприкосновения мог иметь подобный человек с Рябовым.

«Неужели крутой государственный «чин» якшался с подобными отморозками? — в изумлении думал он. — С другой стороны, навряд ли Витя Карета входит в число жильцов этой многоэтажки. Ему, со всеми его «способностями», не то что на квартиру, на санузел в таком доме не накопить. Можно, конечно, предположить, что в то утро он приезжал вовсе не к Рябову, а к кому-то еще, а чиновник просто общался с кем-то из соседей… Только и здесь не особенно-то складывается. Сдержанный и, похоже, не слишком общительный Рябов, уходивший из дома утром и возвращавшийся почти ночью, как-то не очень ассоциируется с образом балагура, любящего перед уходом на работу «перекинуться словечком». Нет, разговор в то утро был важный. Совсем не из тех, которые «между делом» ведутся соседями. Он был не обычный, не рядовой, этот утренний разговор. Наоборот, скорее из ряда вон выходящий. И тема его была такова, что, узнав о ней, молодая девушка, только-только оправившаяся от тяжкого жизненного удара и заново начинавшая жить, решила разом все счеты с этой начинающейся жизнью покончить. Вот какая это была тема. Только в чем же она могла заключаться?»

Размышления эти прервал появившийся в кабинете Крячко.

— Что, нажимает начальство? — улыбаясь, произнес он, намекая на выступление Гурова на недавней планерке. — Сроки двигает?

— Да уж, двигает, — с досадой отозвался Гуров. — Ему лишь бы дело поскорее с рук сбыть, чтоб «сверху» разными вопросами не беспокоили. А то, что там сам черт ногу сломит, в этом деле, его совершенно не волнует. Хочет, чтобы я за три дня месячную работу провернул.

— Не ныть! — повелительно провозгласил Стас. — На то ты и на службе, чтобы приказы исполнять. Сказано, за день успеть, значит, успевай. А уж сколько там работы окажется, на день или на год, это уж твои проблемы.

— Вот-вот. Именно — проблемы. Слушай, Стас, а ты, случайно, с «красными» не работал?

Крячко удивленно вскинул брови, в упор уставившись на Гурова, потом очень серьезно проговорил:

— С красными, Лева, я работать никак не мог. Когда у нас тут красные рулили, я еще не родился. Что, возможно, и к лучшему.

— Да нет, я про банду. Помнишь, были такие деятели? Золотишком промышляли. Ломбарды чистили, ювелирные магазины.

— А, вот ты о чем. Нет, вплотную я с ними не работал, но по касательной задевал. Было у меня одно дело об убийстве. Убийство с ограблением. И вот там как раз ребята этого Красного «засветились». Там вообще довольно сложная оказалась схема. Так сказать, многоуровневая. Так вот этих архаровцев Красного в качестве исполнителей привлекали. Я потом, разумеется, все это разделил. Свое оставил себе, а «красных» передал тому, у кого они в разработке были. Сейчас уже и не помню, Степанов, кажется, занимался.

— Понятно. А про Витю Карету ничего не можешь сказать? Выплыл тут у меня такой кадр. Тоже из них, из «красных».

— Про Витю? Про Витю еще как могу. Витя как раз все это и организовывал. В смысле — «производственную кооперацию» по моему убийству. Взаимосвязь заказчика с исполнителем. Он у Красного в те времена, можно сказать, правой рукой был. Большим доверием пользовался. Сам-то Красный лишний раз «светиться» где не надо не желал. Да и несолидно это для такого крутого «пахана» — чьи-то там заказы организовывать. Вот он и посылал этого Витька. Знал, что все как следует сделает, не подведет. И людей нужных подберет, и исполнение проконтролирует. Все, как полагается.

— Вот оно как. Занятно, — думая о своем, рассеянно проговорил Гуров. — А вот ты сказал, то дело, которое проходило у тебя «по касательной», там убийство было. Это вообще характерно было для них? «Красных», я имею в виду. «Мокрого» много за ними числилось?

— Да не вникал я, Лева. Со своим бы разобраться. Ты бы лучше Степанова спросил. Он-то уж всю подноготную этой банды знает. Кажется, было и «мокрое». Как же без этого? Они ведь не плюшки из булочной воровали. Ведь и охрана была в этих ювелирных, и все, что по правилам требуется. Как же тут без «мокрухи» обойдется? Но, насколько я понял, именно как цель это не ставилось. Больших изуверств за ними вроде бы не было. Только то, что требовалось в силу…

— «Производственной необходимости»? — саркастически усмехнулся Лев.

— Вроде того. А вообще если тебе подробности нужны, ты лучше у Степанова поинтересуйся. Он тебе всю историю как на духу выложит.

— Да нет, мне, пожалуй, хватит и твоих сведений. По крайней мере, на данном этапе. Меня, в общем-то, больше конкретно Витя интересовал, чем вся банда. А из твоего рассказа впечатление в целом сложилось.