Потом будет «знаменитая» рыбалка, и Василий Иосифович начнёт летать на истребителях только в феврале 1944 г. (Фонд 32 гв. ИАП, опись 213332с, дело 2, лл. 35 — 41).

Это всего 5 вылетов: облёт матчасти 15 февраля на Як-1 (10 минут) один, учебный полёт по кругу 16 февраля на Ла-5 один (1 час — два полёта по 30 минут), осмотр аэродромов 18 февраля на Ла-5 (25 минут), облёт района 4 марта на Ла-5 в паре (20 минут), вылет по вызову ВПУ 4 марта на Ла-5 четвёркой (30 минут).

О количестве боевых вылетов и сбитых В. Сталина многие исследователи черпают информацию из его наградных листов. Так, в наградном листе за 9 марта 1943 г. указано: «Гвардии полковник СТАЛИН лично водил на боевые задания своих подчинённых и вёл воздушные бои, в которых сам сбил 1 ФВ-190» (Фонд 33, опись 686044, дело 1838, л. 204).

В наградном листе за 1 июля 1944 г. уже иначе: «За период Отечественной войны произвёл 12 боевых вылетов, в воздушных боях сбил один самолёт противника типа ФВ-190» (Фонд 33, опись 690155, дело 3934, л. 48 — 49).

В наградном листе за 11 мая 1945 г. ещё иначе: «Лично тов. СТАЛИН за время участия на фронтах Отечественной войны произвёл 26 боевых вылетов, сбил лично два самолёта противника» (Фонд 33, опись 686046, дело 167, лл. 191 — 198).

Как вы думаете, почему так? А потому что аппетиты на ордена растут, и изменение цифр на бумаге в большую сторону лишь способствует их получению. А если быть серьёзным, то про сбитый мы разобрались, про боевые вылеты тоже. Однако, начав летать вновь зимой 1944 г., у В. Сталина оставалось на это дело до победы ещё полтора года. Так о чём же говорят другие документы?

Открываем «Сведения о боевой работе командиров корпуса, дивизий, заместителей командиров дивизий» 1-го гв. истребительного авиакорпуса на 1 июня 1944 г. (Фонд 1 гв. ИАК, опись 1, дело 63,135 лист). Там указывается, что гв. полковник Сталин выполнил 3 самолёто-вылета на Ла-5 и 2 на Ли-2. Боевых вылетов не выполнял. В Отечественной войне произвёл 12 боевых вылетов, сбил лично 1 самолёт противника.

Там же на странице 415 читаем ту же информацию по состоянию на 1 ноября 1944 г.

Всё также 12 боевых вылетов, 1 сбитый и т.п.

Там же, на странице 472, читаем по состоянию на 1 декабря

1944 г. читаем: «Все графы без изменений».

Один журнал заканчивается. Открываем другой (Фонд 1 гв. ИАК, опись 1, дело 64, лист 3), читаем всё то же по состоянию на 1 января 1945 г.: «За истекший месяц изменений не произошло».

Там же, на странице 46, читаем по состоянию на 1 февраля 1945 года: Боевых вылетов 12, лично сбитый — 1 и т.п. Дальше, как известно, Василий Сталин назначается командиром другой истребительной авиадивизии. В её архивах нахожу «Сведения о количестве боевых и небоевых вылетов, произведённых командиром дивизии и командирами полков 286 ИАНКД за период с 29.1. по 28.2.45 г.» (Фонд 286 ИАД, опись 1, дело 12, л. 23). Читаем: «гв. полковник Сталин, боевых и не боевых вылетов нет».

Там же, на странице 35, о налёте В. Сталина за период с 28 февраля по 28 марта 1945 г. говорится: «на УЛА-5 выполнил 5 небоевых вылетов и на Ла-7 выполнил 3 боевых».

Там же, на странице 48, о налёте В. Сталина за период с 28 марта по 28 апреля 1945 г. указано: «на Ла-7 выполнил 2 небоевых вылета».

И, наконец, там же, на странице 55, о налёте В.Сталина за май месяц 1945 г. данных нет. Потому что, как в примечании написано: «Командир дивизии и командиры полков в мае месяце занимались организацией и размещением своих частей на новом месте базирования, организацией УБП и тренировочных полётов».

Возникает вполне закономерный вопрос: откуда взялись 26 боевых вылетов и 2 сбитых самолёта противника? Но этот вопрос не ко мне!

Остаётся хороший или замечательный лётчик…

Генерал-лейтенант авиации С.А. Микоян, сам лётчик-испытатель, в фильме про В. Сталина произнесёт вполне обыденно: «Летал хорошо и на машине ездил хорошо».

А вот что можно почерпнуть из мемуаров генерал-лейтенанта авиации Д.Т. Никишина: «Фронтовой бомбардировщик Ту-2 только пошёл в серийное производство, и Василий Сталин затребовал с казанского авиазавода один самолёт для себя. Я как раз был на Центральном аэродроме. Увидел заходящий на посадку Ту-2. Всегда, когда в поле зрения появлялся новый для меня тип самолёта, я не мог побороть желание освоить его. Подошёл к экипажу, представился и попросил пилота показать оборудование кабины, расспросил об особенностях пилотирования. После этого командир экипажа пошёл докладывать в штаб по телефону о своём прибытии, а я занял его место, взлетел и сделал несколько кругов над аэродромом. В это время на поле в автомашине примчался Василий:

— Кто в воздухе?

— Какой-то Никишин, — ответил растерянный пилот.

— Ну, тогда ладно. — Он дождался моей посадки: — Как машина?

— Машина хорошая, но не для тебя, Василий.

На мой взгляд, Василий Сталин был от природы прекрасным лётчиком-истребителем, но качеств, необходимых для бомбардировщика, ему недоставало. Жизнь, к слову, ему испортило окружение — масса подхалимов, которые спаивали Василия и пользовались "дружбой", чтобы устроить свои дела».

Никишин потому так говорил, что не знал Василия Сталина как лётчика-истребителя. А если бы сам был таковым, то сказал бы про товарища то же самое, но уже как про лётчика-бомбардировщика!

Внучке Горького Марфе Максимовне однажды довелось лететь с Василием Сталиным зимой 1942 г. Об этом полёте она оставила вот такое воспоминание: «Василий сам вёл машину — он был замечательный лётчик, лихой. Очень ловкий. С нами летел Иван Павлович Ладыжников, издатель Горького…

В какой-то момент нашего полёта мы с Иваном Павловичем заметили, что иллюминаторы стали покрываться маслом. Оно хлестало всё сильнее и сильнее. Команда забегала. Самолёт против обледенения заправляют спиртом, а это не сделали — спирт Васины приятели употребили по другому назначению.

Машина стала обледеневать. Вышла из строя рация. Там, в Ташкенте, мама всё время звонила на аэродром, ей отвечали, что самолёт в пути, и вдруг ей сообщили о потере связи.

Вася сидел за штурвалом, он делал всё, что мог. Ему повезло — внизу был лес с поляной. Посреди поляны — заснеженный стог сена. Он исхитрился посадить машину в стог. Если бы мы уткнулись в дерево, то все погибли бы.

Сели. Василий стал принимать сердечные лекарства. Самолёт военный, без мягких, тёплых кресел. Лавки по краям. Мы стали замерзать. Кто-то из команды пошёл искать населённый пункт. К счастью, неподалёку было село. Председатель колхоза дал розвальни.

Лётчики, попав в домашнее тепло, тут же начали праздновать счастливый исход посадки. Жена председателя колхоза, увидев пьяную компанию, от греха подальше заперла меня в своей комнате. Наутро меня на машине отправили к какому-то вокзалу…»

Что ж, в этом чисто женском рассказе есть весьма любопытные детали.

Посадка в стог, сердечные капли и, конечно же, пьянка…