Едва мы выскочили во двор, как к служебному входу подкатил черный «ситроен». С водительского места вышел худой высокий мужик в сером пальто и, тщательно делая вид, что не замечает нас, открыл пассажирскую дверцу, выпуская девушку в пестром восточном наряде и с прикрытым покрывалом лицом.

«Успели, сука... — подумал я, с трудом перебирая ватными ногами. — Успели... »

— Я поведу... — прошипела Кет, заталкивая меня в машину. — Живо... — потом сбросила деревянные сандалии и прыгнула за руль.

Едва я угнездился на сиденье, «фордик» дернулся и во всю мощь своих двадцати лошадиных сил рванул с места.

Я быстро схватил опасную бритву и несколькими движениями сбрил щегольские усики, каким-то чудом умудрившись не порезаться. Потом смочил платок спиртом из бутылочки и стал стирать с лица грим.

Но тут Кет не справилась с управлением и на повороте зацепила торговые ряды на какой-то площади. Пришлось бросить все и уцепиться обеими руками за переднее сиденье.

С грохотом отлетела в сторону тележка с тыквами. Вовремя отскочивший в сторону уличный торговец визгливо заблажил, грозя нам вслед кулаком. Пузатый водонос в расшитой узорами меховой жилетке оказался не таким проворным и, лязгая многочисленными бронзовыми стаканчиками на сбруе, покатился по мостовой. Истошно заверещали прохожие, разбегаясь по сторонам. Не знаю, что они подумали, но взбесившийся тарантас с его мертвенно-бледным водителем в саване за рулем, наверное, смотрелся как колесница апокалипсиса с самим Иблисом на облучке. Или как там мусульманского дьявола называют?

— Какого хрена?! — рявкнул я, шипя сквозь зубы матюги при каждом толчке. — Угомонись, ты сейчас полгорода передавишь...

Кет послушно сбавила ход, и я получил возможность наспех стянуть раны. Как выяснилось, клятый курьер, помимо того, что насквозь пробил мне трапециевидную мышцу, едва не зацепив подключичную артерию, так еще повредил бок, правда не серьезно, вскользь. И когда успел? Я в пылу схватки ничего не заметил. Ну хоть жив остался.

Наконец Кетеван загнала машину в узкую улочку, к счастью пустынную, после чего мы принялись лихорадочно переодеваться.

С шипением полыхнула спичка. Промасленная тряпка огненным метеором полетела в салон. Едва мы свернули в переулок, как позади в небо взвился окутанный чадным дымом столб пламени.

В квартале поднялась паника, сознательные граждане ринулись тушить пожар, так что на этом фоне нам не составило особого труда смешаться в толпе, а потом доехать на трамвае до квартиры Кетеван.

По лестнице Кет в буквальном смысле втащила меня на себе. Едва переступив порог, я без сил повалился на диван. Сил не осталось даже сбросить пальто. Кетеван заперла дверь и вошла вслед за мной в комнату. Я только сейчас заметил, что ее лицо искажено гримасой боли, а сама она сильно прихрамывает и держится рукой за бок.

— Что с тобой?

— Пока не знаю... — качнула Кет головой и достала из серванта бутылку виски. — Бок сильно болит. Наверное, ребра сломаны.

Мне тут же стало немного стыдно. За все это время Кет ничем не выдала, что ей больно. Железная баба, черт побери. Сложись по-другому обстоятельства, пожалуй, я... Хотя о чем тут говорить. Обстоятельства уже сложились и пересмотру не подлежат.

— За тебя! — Кет отсалютовала мне бутылкой и сделала пару глотков прямо из горлышка. — Если бы не ты...

— Если бы да кабы, во рту бы выросли грибы... — я отобрал у нее бутылку и основательно приложился сам. — Бывает.

— Бывает, — послушно согласилась Кет и, хихикнув, попросила: — Помнишь, как ты в туалетной комнате на корабле стихи декламировал? Можешь еще?

— Ну не знаю... — я немного подумал и выдал:

Смотрит герой на заснеженный лес,

Смотрит и думает: Вот же залез!

Если б я знал, что так будет печально,

Лучше бы, может, я раньше отчалил?

В море утоп бы, замерз бы на поле,

Иль в эмиграции... или в Херсоне?

Сразу бы помер — иль в рай, или в ад!

А так вот болтаться — чем виноват?

Вот же накаркал, мол, шанс чтоб сначала.

Словно один раз прожить было мало.

Вот и допрыгался, дери его мать...

Нет бы попроще чего пожелать!..[54]

— Браво, браво! — Кет захлопала в ладоши и весело расхохоталась. — А при чем здесь заснеженный лес?

— Не знаю, к слову пришлось, — я сделал еще глоток и отдал виски Кет.

— Ты хотел начать все сначала? — уже серьезно поинтересовалась она.

— Да... нет... — неожиданно смешался я. — Не знаю. Может быть...

— Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещала Кет и, прикоснувшись к моему плечу, сказала: — Сильно он тебя? Давай посмотрю...

После перевязки стало легче. Гораздо легче. Не знаю, в чем дело: в ее ласковых умелых руках либо в профессионализме, а может, в опустошенной бутылке виски, но боль в ранах почти утихомирилась, а головокружение стало потихоньку проходить.

Потом я помог ей туго стянуть поврежденные ребра, после чего мы наконец-то занялись трофейным портфелем.

Признаюсь, в своей прошлой жизни я имел дело с драгоценными камнями, но такое количество алмазов увидел в первый раз. Впечатляет, знаете ли. Но пока эта кучка похожих на стеклянное крошево камешков является не более чем источником смертельных проблем и ровным счетом ничего не представляет в финансовом выражении. Разве что только гипотетически. Но посмотрим. Не выбрасывать же почти сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Пускай пока еще виртуальных.

Камни оказались расфасованы в маленькие мешочки, на которых был проштампован знак Государственного казначейства Российской империи, количество штук и общий вес в каратах. Так что, когда дошло дело до дележки, никаких проблем не возникло: мы поделили добычу ровно пополам.

— Что дальше?

— Дальше, — задумчиво протянула Кетеван. — Дальше мы с тобой через неделю отправимся на пароходе в Марсель. Билеты я закажу завтра.

— Мне заказывай два билета. Денег не жалей. Отдам.

— Возьмешь ее с собой? — возмущенно фыркнула грузинка, сразу став похожей на дикую кошку.

— Да, — не стал я отказываться.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Кетеван. — Но тебе придется оставить девчонку где- нибудь в Европе, пока мы не решим вопрос.

— Я подумаю над этим.

— Уйдешь сейчас или останешься? — Кет заглянула мне в глаза.

— Пойду... — с некоторым усилием отказался я. Перспектива ковылять куда-либо в таком состоянии даже пугала, но оставаться здесь ночевать не хотелось еще больше. Можно проснуться и обнаружить свою голову в тумбочке рядом с кроватью. Нет уж, увольте. Хотя... если честно, первоначальная злость на Кет уже куда-то ушла. Исправилась она, что ли. Но настороженность все равно осталась и останется навсегда. Так что домой.