общества. Фашизм представляли как орудие всей буржуазии, социал-демократию — слугой буржуазии в целом. Даже в 1939 г. на XVIII съезде Сталин существенно не отличал политику западных держав, которые не были заинтересованы в войне и не собирались нападать на СССР, и государств «оси».

И после окончания войны в представлениях Сталина мало что изменилось. В беседе со Стассеном «вождь» отрицал разницу в экономических системах Гитлера и Рузвельта. По существу он не принял доводы своего собеседника о том, как научились США на уроках 1929–1930 гг. (Стассен умолчал о том, что Рузвельт мог воспринять также у Маркса и Ленина), как в Америке научились «регулировать капитализм», предотвращать развитие его монополистических и империалистических тенденций, как была обеспечена занятость. Стассен подчеркнул, что рабочие в США гораздо в большей мере пользуются правом голоса, чем «могли думать К. Маркс и Ф. Энгельс». Сталин не понял Рузвельта, хотя большая часть американской нации на рубеже 20—30-х гг. действительно находилась в отчаянии, а «новый курс» президента США, казалось бы, сделал чудо. «Вождь», естественно, ушел от дискуссии со Стассеном.

Своеобразным заключительным аккордом прозвучала речь Сталина на XIX партсъезде. Уже уходя из жизни, он навязывал своим преемникам ложную оценку буржуазии. Она в 1952 г. стала будто бы более реакционной, потеряла связи с народом и тем ослабила себя. От либерализма якобы не осталось и следа. Нет более так называемой свободы личности. Права личности признаются только за тем, у кого есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. «Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт». Оказывается также, что буржуазия продает теперь права и независимость нации за доллары. «Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт».

В 1927 г. в «Заметках на современные темы» «угроза новой войны вообще, войны против СССР — в особенности» была объявлена Сталиным «реальной и действительной». В том же году в речи «Международное положение и оборона СССР» на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), «разоблачая» Зиновьева, он пытается раскрыть «основу и источник неизбежности новой войны». Вина Зиновьева, по Сталину, состояла в том, что он применял другую формулу — о «возможности новой войны». Заметим вскользь, что в этой же речи, «опровергая» Троцкого, «вождь» конструировал ситуацию, когда «враг подойдет на расстояние 80 километров к Кремлю». Как известно, по иронии судьбы, еще более опасная ситуация, правда, без какого-нибудь участия Троцкого, но по вине в первую очередь самого «великого полководца» возникнет в 1941 г. Итак, неизбежность новой войны как альфа и омега чуть ли не всех его построений. На войну он возлагает главную надежду, имея в виду перспективы мировой революции. По-своему реагируя на военную опасность, он выбирает крайне жестокий вариант индустриализации.

История показала несостоятельность представления о том, что только насилие может быть повивальной бабкой общественного прогресса. Революционные по своему значению изменения могут происходить без войн и катастроф. Капиталистическое окружение не было лишь географическим понятием, но оно не было однозначно и абсолютно враждебным. Отношение различных стран к СССР никогда не было одинаковым и раз навсегда данным. Более половины послеоктябрьских лет советские народы действительно жили при чрезвычайных обстоятельствах. Но нужно выяснить еще причины возникновения таких обстоятельств. Всегда ли адекватно оценивал Сталин сложившиеся условия и находил оптимальные выходы из них. Однако уже сейчас, на наш взгляд, достаточно оснований для вывода: гибель десятков миллионов людей не могут оправдать ни самые сложные ситуации, ни самые благородные цели, провозглашенные искренне или фарисейски.

В 30-е гг. сформировалась определенная система отношений СССР с зарубежными странами. Она не обеспечивала взаимовыгодного сотрудничества и многообразные связи с окружающим миром. В начале же своего существования общество СССР носило открытый характер. ВКП(б) выступала за развитие связей с другими странами, против отгораживания от мира. Это распространялось и на дипломатию. Так, упоминавшейся поездке советской делегации в Геную предшествовали обсуждения вопроса в ЦК и НКИД с привлечением специалистов, дискуссия в прессе. Вскоре вновь сделали дипломатию тайной. Переход общества к закрытой модели не был прогрессивным, не свидетельствовал он и о силе. Слабость экономических и иных связей СССР с зарубежными странами — наследие тех десятилетий. Образ «кремлевского затворника» до сих пор оказывает вредное влияние. По мнению Р. Эшли (США), «отпечаток мрачной фигуры Сталина все еще сохраняется в сознании американцев». О его враждебности к окружающему миру свидетельствуют люди самых различных политических взглядов от коммуниста Ф. Раскольникова до капиталиста А. Хаммера. Насаждался страх перед иностранцами. В каждом из них видели потенциального шпиона и диверсанта. Порой выдвигают тезис о сходстве Сталина с Петром Первым. Но он закрыл для СССР Западную Европу, а Петр открыл ее для России.

Исходя из положения о неизбежности войны, сталинисты пытались превратить страну в неприступную крепость. Сейчас с высоты 90-х гг. видно, что советские народы, идя этим курсом, хотя и непомерной ценой, добились многого; индустриализация создала базу для развитой военной экономики. Последняя вооружила армию. Без вооружения РККА при любых ее духовных ресурсах была бы бессильна против вермахта. Тиранический режим путем хищнической эксплуатации людей и природы добился успехов. При очень низком уровне жизни населения еще в течение нескольких десятилетий удавалось достичь и сохранять ядерный паритет с Западом. Однако страна с каждым десятилетием все больше отходила от столбовой дороги цивилизации. «Вождь» и его такие же безответственные полуобразованные преемники превращали великую страну в мировую провинцию.

Уже в 1917–1918 гг. стало ясно, что одна из самых страшных опасностей, что угрожала СССР, это — комчванство. Позднее оно было помножено на некомпетентность, произвол и единовластие. Просчеты были очевидны, но о них вслух никто не мог сказать, а значит исправить. Принцип «учиться у буржуазии» во всех областях общественной жизни был предан забвению. Предупреждения Г. Плеханова, П. Кропоткина, В. Ленина насчет отсталости в развитии России помнил еще Бухарин, но проигнорировал Сталин. За пропагандистской шумихой — «у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока», за псевдонаучными построениями «экономическая независимость СССР от мировой буржуазии», «опора на собственные силы», односторонними расчетами на будто бы неисчерпаемые богатства страны руководство не заметило, что автаркия неизбежно ведет к застою и оскудению.

Незадачливые адвокаты «вождя» в наши дни утверждают, что он почти магически уничтожал одних своих врагов руками других. Использование противоречий в стане противников революции широко рекламировалось в 30-е гг. В зарубежной литературе это обычно связывают с тезисом о гире. На самом деле в 1925 г. «вождь» сказал, что он бросит «решающую гирю» на военные весы в критический момент столкновения между империалистами и, конечно, выйдет победителем. При этом он упоминал