дождаться его благословения! — встал перед Карнифинвэ один из верных, и юный эльф опешил.

— Это решать мне, друг, — прищурился принц.

— Ты подвергаешь себя опасности, собираясь на север! Ты слышал, какие слухи ползут из осадного лагеря? За Железными Горами живут не только орки, но и чудовища, меняющие облик, злобные, обезумевшие от страданий, на которые обречены проклятием врага!

— Я не боюсь опасности! И не моему отцу рассуждать о трусости! — Карнифинвэ почувствовал, как всё внутри закипает. — Ты слышал, что говорили о нас Синдар из пещер? Помнишь, как радостно нам об этом сообщили гонцы узурпатора?! Я был ребёнком, но меня уже тогда оскорбило такое мнение о нашей семье!

«На берег сошли посланники Валар, — говорилось в дориатской летописи, написанной странными угловатыми символами, придуманными местным книжником Даэроном и для эльфов, и для помощников-гномов. — Семь алых знамён взвились в чёрные небеса. Звёзды на шёлке взлетели к звёздам на куполе над Ардой. Отец вёл шестерых сыновей, а за ними пылало пламя, в котором погибал дивный флот и младший из Феанарионов — юный мальчик, мудрый не по годам, разгадавший безумие отца и принявший волевое решение вернуться к любящей матери».

— Ты понимаешь, кем выставили моего дядю?! — полыхал едва ли не жарче тэлерийских кораблей принц. — Трусом! Клятвопреступником! Предателем! Да он заслуживал бы смерти от руки отца, и никто бы не стал скорбеть о нём, поступи он так!

Верные смотрели на своего лидера по-разному: одни — с уважением, другие — с тревогой, третьи — с осуждением, однако более никто не посмел перечить ему.

— Думаете, Синдар на этом остановились?! — вскакивая в седло, выкрикнул сын Питьяфинвэ. — Потом то же самое стали сочинять уже о моём отце — вашем короле!

Эльфы переглянулись. Теперь они смотрели без тревоги, глаза горели желанием доказать лживость распускаемых слухов.

Городские ворота открылись, и всадники двинулись на север, громогласно прославляя бесстрашных нолдорских владык.

***

Отражающиеся в зеркалах лица выглядели заинтересованными, глаза горели, каждый был готов вступить в дискуссию, не желая слушать других, но пока держали себя в руках.

— Хорошо! — ювелир начал записывать понравившиеся идеи, сразу же зарисовывая примерные эскизы. — Мелкие и наименее ценные мирианы будут из меди. Те, что дороже — бронзовые?

— Нет, — отрезал Морифинвэ, — много чести этому металлу. Серебро.

— Подождите, — запротестовал казначей, — какое ещё серебро? Хотите вместо чистой оплаты получать подделку из мельхиора и сурьмы?

— По весу и твёрдости легко отличить, — пшикнул ювелир, чертя круги и овалы с только ему понятными обозначениями.

— Это тебе! А твоя жена не разберётся! И ищи потом нечестного торговца!

— Пальцы таким отрубать! — саданул огромным кулаком по столу лысый гном. — По локоть!

— На первый раз можно просто сломать, — спокойно предложил нолдоран. — Однако, счетовод Квили прав — лучше не допустить обман, чем потом бороться с его последствиями.

— Ты плохо смотришь за своей гильдией! — неожиданно взъярился ювелир на главного торговца. — Твои собратья прослыли врунами!

Не дав начаться драке, соседи по столу растащили побагровевших наугрим, эльфы переглянулись.

— Систему наказаний за подделку мирианов мы разработаем позже, — недобро прищурился нолдоран. — А пока вернёмся к серебру. Полагаю, ювелиры знают, как проверять чистоту металла, смогут сделать этот способ доступным для… широкой продажи.

— Слава королю! — захохотал глава торговцев. — Расцеловал бы!

Морифинвэ хитро улыбнулся.

— Давайте систематизируем то, что уже есть, прежде, чем придумывать новое, — недовольно пробурчал ногродский казначей. — Пойдём от меньшего к большему. Какой товар будет стоить один медный мириан?

Воцарилось молчание, нарушаемое тихим и не очень шёпотом, готовым вот-вот перерасти в спор.

— Я повторяю вопрос, — ещё больше нахмурился казначей, — что будет стоить один медный мириан?

— Корона верховного нолдорана! — зло пошутил Морифинвэ, хохоча, а гном, пожав плечами, записал первый из оценённых по новой системе товаров и перешёл к следующему пункту.

Нападение на Гномьем Тракте

Дорога бежала вперёд, исчезая в утреннем тумане. Недавно посаженные вдоль неё деревья в большинстве прижились, некоторые даже цвели, пусть пока и не пышно. Ледяная роса искрилась на траве, зеленевшей вокруг корней, где хорошо вскапывали и удобряли почву. Вся остальная равнина оставалась неприглядно-серой с редкой кустистой порослью. Узкий приток Гелиона перегородил путь, колёса и копыта застучали по широкому красивому мосту, сразу за которым раскинулось маленькое поселение. Здесь же предлагалось отдохнуть и путешественникам, и их коням и ослам.

— Если перевозите охотничьих птиц, — улыбнулась эльфийка с длинной пепельной косой, кутающаяся от утреннего холода в лёгкий плащ, — через три дома от нас живут смотрители. У них есть корма, лекари, клети. А ещё они покупают и продают птенцов и яйца. Пока по старой системе оценки.

Выглянув из крытой повозки, Азагхал сел обратно на скамью и внимательно посмотрел на брата.

— Тебе тоже кажется, будто нас на самом деле не ждут в Таргелионе? — задумчиво спросил король.

Эзгедхал пожал плечами.

— Слушай внимательно, что говорят встречные эльфы, — с угрозой в голосе произнёс белегостский правитель, — они все рассуждают об изменениях, которые успели произойти, и слухи о которых уже разлетелись. Мы приедем, а законы уже приняты, понимаешь? И что нам останется делать? Либо согласиться, либо начать оспаривать, но в этом случае мы окажемся одни против всех.

— Не нагнетай, — отмахнулся Эзгедхал.

— Мы не будем здесь останавливаться, едем дальше! — приказал гномий король, снова выглянув из повозки.

Слова эхом передали и сопровождавшие белегостского правителя наугрим, и несколько эльфов из химрингской стражи, утверждавшие, что лорд приказал присутствовать на совете в Таргелионе, даже если не было личного приглашения для верных верховного нолдорана или его самого. Нолдор с алыми звёздами на одежде говорили, будто не претендуют на право голоса, но в участии отказать им не имеют права. Не посмеют.

Девушка с длинной пепельной косой помахала высокородным путникам вслед сначала синим платком, потом красным и ушла в дом. Воин с сияющими светом Валинора глазами недобро прищурился и, сделав знак своим, пришпорил коня.

Без остановки проехав егерей, королевский обоз двинулся дальше на запад. Уже попадавшийся на пути приток Гелиона повернул и снова оказался на пути, берега заболотились, однако плиты и камни тракта были настолько идеально подогнаны и скреплены, заходя один в другой, словно мозаика, выпуклыми элементами, что не расходились и не проседали.