Гриша понимал, что надо уехать из города. Можно, конечно, и наугад, до любого крупного города по Великой Сибирской магистрали, но ведь и искать его начнут именно в крупных городах. Хорошо, можно забиться в глушь, отправившись по любой из местных веток, на юг или на север, без разницы. Наверное, в глубинке будут искать меньше. Вроде, называл Ермак один адресок в Ермаках, можно придти по нему…

А вокруг бегали какие-то идиоты, махали руками, целовались, плакали, прощались, делали что-то непонятное. На вокзале толкотня, милиции больше, чем людей. Гриша сел в электричку, идущую на запад, до Чернореченской. В Чернореченской он вышел и тут же взял билет до Ачинска, тоже на электричку. В Ачинске, маленьком городке, уютном и провинциальном, Гриша очутился уже вечером. Ночью через Ачинск шел поезд на юг, до Абакана, и Гриша тут же встал в очередь за билетом[17]. Очередь, впрочем, это громко сказано — человек пять стояли в кассу, из чего не следовало, что в Ачинске на поезд садиться не будут — просто кому надо, билеты давно уже купил…

Поезд местного значения тащился между станциями, останавливался каждые полчаса, каждые пятнадцать минут то на минуту, то на две. То замирал на двадцать минут на какой-то забытой Богом и людьми станции. Визжит и скрежещет железо, стучат колеса на стыках, купе раскачивается, останавливается, то освещается, то снова уплывает в темноту.

— Что, сосед, будем проверять, кто из нас быстрее сломается?!

— Давайте проверим.

Двое мужчин в этом скрежещущем, неровно освещаемом купе. Двое мужчин даже немного похожих внешне, только у старшего уже есть усы, а у младшего усов пока что нету… Вот определить, сколько лет каждому из них, куда сложнее. Грише скоро двадцать восемь, а дают тридцать. Соседу — тридцать пять, а ему тоже дают тридцать. И вообще они очень похожи, эти двое.

— Ой, вы не братья?!

И проводница туда же! Здорово так вот сидеть и пить водку, заедать купленным в дороге, с этим случайным попутчиком. Плохо другое — похожих-то мужчин уже запомнили, хотя бы уже проводница. И сосед запомнил похожего на него парня примерно его же лет… Потянется след, или вернее — потянулся бы. Непременно потянулся бы след, если бы Гриша был дурак. Но Гриша — умный, в этом вся и сложность для тех, кому приходится его ловить.

Да к тому же и не только в «следе» дело — очень уж по интересным делам ехал на юг, до Абакана сосед — в экспедицию. Гриша усмехался, вспоминая уверения Ермака — мол, случай помогает блатным. Вот он, случай! Вот она, помощь бога блатных — того бога, который «не фраер»[18].

Вот случай затаиться так, что не отыщет никто и никогда! Да еще и возможность выдать себя за другого, даже внешне на него похожего!

В третьем часу ночи, когда давно лег весь поезд, и только проводники сажали и ссаживали пассажиров на крохотных станциях, где поезд стоял по минуте, Гриша прирезал попутчика. Они давно взяли белье, стали устраиваться, устроились… И тогда Гриша выбрал перегон длительностью в двадцать минут, деловито расстелил на полу большой лист полиэтилена, и так же деловито сунул попутчику финку под левую лопатку. Тело дернулось, подпрыгнуло, Гриша заранее зажал рот свободной рукой, перевалил убитого на пол, прямо на этот полиэтилен.

Теперь можно было бы так прямо и выкинуть весь труп в окно, вместе с полиэтиленовым листом, но уже сказались черты Гриши, как прекрасного хозяина. Ну зачем пропадать добру, если можно вполне не транжирить это добро, сберегать?! И Гриша аккуратно вырезал ягодицы спутника, положил сочащиеся кровью куски теплого мяса в полиэтиленовые пакеты, взятые в его же багаже. Остальное он выкинул в окно, когда поезд набирал ход перед речкой. Утонул спутник или нет, уже не было так важно, потому что в кармане его пиджака лежали документы невоеннообязанного, несудимого Григория Соломоновича Вернера, только что окончившего школу вагоновожатых. В случае чего, если труп и отыщут, следствию предстояло готовиться к трудностям: пока-то они доищутся, что документы не настоящие… если вообще они доищутся.

А вот он сам, реальный Гриша с документами Андрея Александровича Субботина вполне мог и оставаться этим самым Субботиным навсегда. Держаться подальше от мест, где когда-либо жил Субботин, не встречаться с его родителями, и вполне может быть, на Гришин век вполне хватит документов Субботина…

Гриша был хитер — часть последствий своей авантюры он мог предсказать — и как могут задать вопросы о внешности Григория Астафьева, если труп не очень сильно изуродует, и если его найдут быстро. И про перспективу оказаться в розыске как Субботин, которого ищут по всему Советскому Союзу безутешные родственники…

Гриша был молод, неопытен, и последствий многих своих действий он не просчитывал: например, как легко связать его… скажем так, его образ жизни в Красноярске и вырезанные ягодицы трупа. Гриша не понимал, как легко свяжет эти два фактора любой следователь, и сразу же не поверит, что этот обглоданный труп и есть труп Астафьева. Скорее заподозрит, что как раз обглодал его Астафьев…

Но был Гриша уже очень, очень умен и хитер, и не только потому, что решил сразу отращивать усы. Нет, не только в этих усах дело! Гриша собрался — вернее, собрал вещи убитого. Все лишнее он выкинул в окошко, вышел в тамбур для курящих и стал ждать ближайшей остановки покрупнее. Отпечатки пальцев? Гриша усмехнулся, представив себе, сколько народу перебывает в купе! То есть можно, конечно, взять все отпечатки в купе, а потом поискать его отпечатки в Красноярске… Тем более, наверняка его пальцы окажутся в угрозыске сразу, как только о нем расскажет Фура.

Замелькали огни крупной станции, проплыло название: «Вишенки». Гриша перешел в другой вагон и там быстро соскользнул на перрон. В четыре часа утра только какой-то «левак» маялся возле вокзала. Гриша доехал до автобусной станции, подождал полтора часа и с первым светом договорился с другим «леваком» ехать до Абакана. Этого второго «левака» найти было почти невозможно, а Гриша доехал на нем только до окраины города, до городского транспорта. Дальше он подъехал на автобусе к автовокзалу, и сразу взял билет до Минусинска: автобусы между этими городами ходили каждые двадцать минут.

Так Гриша запутал следы, а к середине дня он был уже в райцентре Ермаки, и стучался не в двери сомнительного дома, рекомендованного Ермаком, а звонил у обитой дерматином двери вполне солидного заведения, лесоустроительной экспедиции. Будь такая необходимость, он бы, конечно, пошел и по «наколке» Ермака, но раз уж необходимости не было…

И к тому же Гриша знал — Субботин ехал в экспедицию! Прямо на следующий день — и в ненаселенные места.

— Это же благодать, какой в городе себе и представить даже невозможно! Представляешь, километров на двести — вообще ни одного человека! Совсем! Ночью выйдешь из палатки — шум на реке. Смотришь — а это марал через реку бежит. Днем возле этой реки лег, и пригоршню ягод запустил себе в рот…