— Кахин, выходи, пока я тебя сам не нашёл и не разорвал в клочья!!! — рявкаю в гулкую тишину храма.

— Вот так и знала, что ты не оценишь мои старания, — раздаётся позади насмешливый голос.

Убил бы! Тогда, когда она была нужна и могла спасти жизнь собственной дочери и её избранного, этой гадины рядом не было. А сейчас вот лезет в каждую щель, играя чужими судьбами.

— Что с ней?! — поднимаюсь с Крольчонком на руках, и разворачиваюсь к старой ведьме, показавшейся из-за колонн. И ведь не подходит близко. Знает, что доигралась.

— Она приняла своё наследие. А я исполнила свою клятву, — заявляет, с вызовом вскидывая голову.

— Говори, иначе я за себя не ручаюсь!

Кахин поджимает уязвлённо губы.

— Что говорить, Дан? Ты разве способен меня услышать? Способен принять то, что есть что-то выше тебя и твоего Раграста? Выше даже наших жизней и семьи? Что есть высшее благо нашего мира? Ты, как и твой бог, видишь лишь то, что желаешь видеть.

— Я не обязан подчиняться воле твоей ревнивой Богини. Если моя избранная умрёт, я тебя развоплощу. Развею и сожру твою душу. Не будет больше перерождения. И искупления тоже, Кахин. Тебя не станет, и мне плевать нужна ли твоя жизнь для высшего блага Аранхода, — чеканю, смотря в наполняющиеся ужасом глаза, и больше не сдерживая свою Тьму. Та вырастает шипастыми крыльями за спиной, хищными щупальцами скользит по полу. — Отвечай сейчас же! Внятно и без всех этих твоих лирических отступлений, что ты сделала? Как снять эту гадость с её шеи?

— Не умрёт твоя светлая, — испуганно пятясь, трясёт головой ведьма. — Её Богиня слишком долго ждала свою жрицу, чтобы позволить ей умереть. А то, что ты называешь гадостью, это амулет Верховной жрицы. Твоя избранная прямая наследница жрицы Олуфемы и сильнейшая среди ныне живущих эльран. Тебя же боги избрали суженным для неё, чтобы ваши дети вернули силу Пресветлой. Я поклялась Олуфеме, что найду её наследницу и сделаю всё, чтобы та выполнила своё предназначение.

— Мои дети будут чистокровными демонами, — скалюсь я. — Тебе ли не знать, что таков мой род? Не ты ли запретила дочери выходить замуж за Рагра и отреклась от неё, когда та ослушалась?

— И я была права. Моя дочь приняла решение, которое привело её к гибели. Но насчёт этой девочки ты ошибаешься. Она теперь Верховная. Равная тебе по крови, Дан, — торжествующе усмехается ведьма, продолжая отступать, шарахаясь от клубящейся вокруг неё тьмы — Способная не только давать тебе свой свет. Но и брать твою силу. Ваши дочери будут светлыми эльрами.

Так вот для чего всё это было? Чтобы вернуть в этот мир жриц Пресветлой? Вручить силу Верховной той, которая по праву рождения способна её принять? И сделать из меня племенного осеменителя?

А Крольчонок хоть знает, какую роль ей уготовили боги? Знает, что её привели прямиком в мои руки? А ведь я уже не смогу от неё отказаться. Не смогу отпустить. Слишком лакомую приманку мне подсунули.

Но это не значит, что я спущу Кахин с рук то, как она поступила с моей избранной… со мной… С моими родителями. Моему терпению пришёл конец.

— Если это всего лишь амулет, как ты говоришь, почему она без сознания? А?! — спрашиваю, наступая на старуху.

Склоняю голову, в упор смотря на неё. Сковываю тьмой, вздёргивая в воздух. На морщинистой шее смыкается колючая удавка, заставляя старую гадину таращиться на меня выпученными глазами, полными панического страха.

— Силы слишком много, да, дражайшая бабуля? Ты хоть убедилась в том, что девчонка сейчас способна принять столько света в себя? Убедилась, что не навредишь ей своим рвением? Что не искалечишь её ещё больше. Или тебе плевать в каком она будет состоянии, лишь бы плодилась, исполняя предназначение? Если раньше знала, кто она и где находится, почему не пришла ко мне?! Почему не рассказала?! Почему позволила мерзкому ублюдку избивать, насиловать и калечить мою суженную? Ах да, тебе же плевать, что происходит с теми, кого ещё рано приносить в жертву высшему благу. Хоть сейчас скажешь, кто она? Бывшая жена Танраггоса?

— Дан, отпусти, — хрипит Кахин, скребя по шее ногтями. — Я не могла… И не могу… Время не пришло…

— Конечно, — рычу с ненавистью. — Другого ответа я от тебя и не ожидал. Знаешь, как сильно мне сейчас хочется свернуть тебе шею? Ты же прорицательница. Должна знать. Ты знала, что мать просила меня дать тебе шанс, когда ты придёшь ко мне. Знала, что приняв тебя в своём доме и позволив прорицать, я исполнил её волю. И ты знаешь, что я больше не пощажу тебя, если ещё раз увижу рядом со своей будущей женой. Убирайся вон из Раграста.

— Ты делаешь ошибку. Я нужна ей… нужна, чтобы передать знания…

— И отравить своими речами о высшем благе?! Чтобы девчонка плясала под твою дудку? Не слишком ли много на себя берёшь?! Если она Верховная, ей не нужны посредники, чтобы слышать волю своей Богини. Обойдётся без твоих советов! Во-о-он! Я сказал!! — и вынося своей яростью окна с дверями, вышвыриваю старуху из храма.

— Ты пожалеешь, — слышу в ответ её шелестящий голос у себя над ухом, когда самой ведьмы уже и след простыл.

— Посмотрим, — гаркаю, поведя плечами. Не может карга проклятая, чтобы последнее слово не за ней осталось.

Переложив Крольчонка удобней, прижав её голову к своему плечу, поворачиваюсь к статуям Маоха и Пресветлой. И если раньше я всегда обращался к своему покровителю, то сейчас всматриваюсь в юное прекрасное лицо Богини, в исполненные вселенской мудрости глаза.

— Если она нужна тебе, ты позволишь мне помочь ей, — произношу твёрдо. Не молю. Не тогда, когда боги посягают на моё.

Вижу, как сгущается недовольно тьма вокруг чела Маоха. Неужели ты бы простил на моём месте? Знаю, что нет.

И в ответ на мои слова лик Пресветлой начинает освещаться ещё больше, становясь почти ослепительным. И могу поклясться, что вижу, как вздрагивают её губы в намёке на благосклонную улыбку.

Позволяет. И благословляет.

Склоняю благодарно голову. И лишь после этого, наконец, уношу свою драгоценную ношу из храма. Если она может брать мою силу, значит дам ей столько, сколько понадобится, чтобы вывести Крольчонка из транса. А потом уже будем разбираться, что с этим всем делать.

Ночь обещает быть долгой и утомительной.

И совсем не такой, как я планировал.

Света так много.

Он ослепляет. Пронизывает меня насквозь, проникает сквозь поры, пропитывает всё моё естество… Ранит и жжёт.

Выжигает дотла, очищая, и тут же обратно наполняет до краёв.

Его так много.

Я словно песчинка в безбрежном море света. И не знаю, утону ли, или переплавлюсь во что-то другое? Смогу ли переродиться? Обрету ли своё равновесие? Пока что получается лишь безвольно парить в невесомости, слепо таращась в бескрайнюю белизну, сгорая изнутри.