— Еще бы. Знаешь, мне кажется, ты в самом деле выживаешь из ума. Никакой Глории не существует. Если ты и дальше собираешься беседовать со свой маленькой протеже, она утащит тебя с собой прямо в сумеречную зону. Когда Сьюзан и Сандра приедут сюда на Пасху, они увидят, как ты подскакиваешь на своей доске с бумажным пакетом тряпок в обнимку.

— О, о. Понимаю. Простое ощущение вины по поводу инцидента с Глорией. Неприятие, негодование. Все это кончится очень плохо, Гас. Прошу тебя — пропусти один из своих турниров и запишись к доктору Ленни. Человек творит чудеса, поверь мне.

— Тогда попроси его снять «Штаны Леви» с нашего горба. Я на этой неделе беседовал с тремя агентами по продаже недвижимости. И каждый сказал, что фабрика — самая непродажная недвижимость, которую они только видели в жизни.

— Гас, я не ослышалась? Неужели ты в самом деле упомянул о продаже своего наследства? — возопила миссис Леви.

— Тихо! — рыкнула мисс Трикси. — Я до вас еще доберусь. Погодите только. Вы у меня получите. Я с вами посчитаюсь.

— Ох, заткнись, — заорала на нее миссис Леви и прижала ее спиной к кушетке, на которой та снова быстро задремала.

— Ну, один парень, — спокойно продолжал мистер Леви, — такой агрессивный на вид агент, дал мне хоть какую-то надежду. Как и все остальные, он сказал: «Никому сегодня не нужна фабрика одежды. Рынок умер. Ваше предприятие устарело. Тысячи на ремонт и модернизацию. К нему подведена железнодорожная стрелка, но легкий товар, вроде одежды, нынче перевозится грузовиками, а для грузовиков фабрика расположена очень невыгодно. На другом конце города от шоссейных дорог. Швейная индустрия на юге сворачивается. Даже земля немногого стоит. Весь этот район превращается в трущобу.» И так далее в том же духе. Но этот же самый агент сказал, что, возможно, ему удастся заинтересовать какую-нибудь сеть супермаркетов в покупке фабрики под склад. Вот это уже звучало хорошо. Дальше пошла засада. Вокруг «Штанов Леви» нет места для парковки, медиана населения или что-то типа того слишком низка для того, чтобы поддерживать большой рынок — и снова в том же духе. Он сказал, что единственная надежда — сдавать ее в аренду под склад, но, опять же, доходы от склада невелики, и место для склада очень неудачное. Поэтому не беспокойся. «Штаны Леви» по-прежнему наши, как тот ночной горшок, который достался нам в наследство.

— Ночной горшок? Это пот и кровь твоего отца — ночной горшок? Я вижу твои мотивы. Уничтожить последний памятник свершениям твоего отца.

— Это «Штаны Леви» — памятник?

— Я так никогда и не пойму, чего ради мне захотелось вдруг там работать, — сердито пробормотала мисс Трикси из подушек, куда воткнула ее миссис Леви. — Слава богу, бедная Глория вовремя оттуда ушла.

— Прошу прощения, дамы, — произнес мистер Леви, насвистывая сквозь зубы, — но Глорию вы можете обсуждать между собой.

Он встал и направился в джакуззи. Пока вода вихрилась вокруг и била его реактивными струями, он размышлял, как же ему сбагрить «Штаны Леви» какому-нибудь незадачливому покупателю. Должна же быть от фабрики хоть какая-то польза. Каток? Спортзал? Негритянская церковь? Потом ему стало интересно, что произойдет, если он оттащит гимнастическую доску миссис Леви на дамбу и сбросит ее в Залив. Он насухо вытерся, надел махровый халат и вернулся в игровую комнату посмотреть бюллетени скачек.

Мисс Трикси сидела на кушетке. Лицо ей уже вытерли. Ее рот превратился в оранжевый мазок. Слабые глаза подчеркнуты тенями. А миссис Леви поправляла взбитый парик над жидкими старушечьими волосенками.

— Что это вы со мной теперь-то делаете? — сипела мисс Трикси своей благодетельнице. — Вы за это поплатитесь.

— Ты можешь в это поверить? — гордо спросила миссис Леви супруга, и в голосе ее не оставалось уже ни единой нотки враждебности. — Ты только посмотри.

Мистер Леви поверить в это не мог. Мисс Трикси выглядела точной копией мамочки миссис Леви.

* * *

В «Прогулочном Трактире Мэтти» Джоунз налил себе пива в стакан и вонзил длинные зубы в пену.

— Эта женщина, Ли, она к тебе плохо относится, Джоунз, — говорил ему между тем мистер Уотсон. — Вот что мне точно не нравится — это когда цветной человек себя на посмешище выставляет, потому что цветной. Она ж тебя как черномазого на плантации разрисует.

— В-во! Цветным чувакам и без того круто достается, чтоб еще народы животики надрывали. Ёбть. Не надо было этот мамке Ли говорить, что мне падлиция работать отправила. Надо было сказать, меня люди из чесного найма прислали, девка хоть перетрухала бы чуток.

— Ты лучше сходи в подлицию, скажи, что увольняисси, но другое место себе искать пойдешь.

— Э-эй! Да чтоб в ухрястке изыком трепать падлиции — да ни в жись. Падлиция на меня посмотрит тока — и живо за жопу в каталашку. В-во! Никакой работы цветным народам не светит — для них тока нары в каталашке. Хочешь хавку легулярно — так садись в тюрягу, ничо лучше нет. Тока я лучше с голодухи помру снаружи. Я лучше полы эти лятские мыть буду, чем в тюрягу, номера для машин красить, да коврики с ремнями плести и прочее говно. Я просто сглупил, жопой в канкан сел в этой «Ночью Тех». Сам навалил, сам и разгребу.

— А я все равно грю — сходи в подлицию, скажи что с одной ушел, а на другую не нанялся.

— Ага. Я мож пийсят лет до другой шкандыбать буду. Чевой-то не видать, чтоб ходили и орали повсюду, что им неклавицырные цветные чуваки нужны. Ууу-иии. Такие паскуды, как эта Ли, кучу падлиции знают. Иначе б этот бардак с разбодяженным пойлом давно прикрыли на фиг. Не пойду я наобум никаким ее корешам в падлиции говорить: «Эй, чуваки, я тута ищщо побомжую чутка». А он мне: «Лады, парниша, тока ты еще и посидишь чутка». В-во!

— Ну а как там твой саботаж продвигается?

— Херовато. Ли меня как-то заставила верхурочно полы драить, видит же ж, что дрянь на полу тока толще и толще, поэтому скоро ее тупой клеён, беньдяшка, по колено в грязи будет. Ёбть. Я ж те грил, я адриск написал ей на один сироцкий пакет, так что если она еще будет для Едненово Фона их рассылать, может и ответ получим. Я точно позырить хочу, чего ей на этот адриск пришлют. Мож, и падлицию. В-во!

— Довольно ясно, что ничо ты не добьёсси. Сходи поговори в подлицию, мужик. Они тебя точно поймут.

— Да стремаюсь я падлиции, Уотсон. Ууу-иии. Ты б тож стремался, как постоял бы себе тихо-мирно в «Вулворте», а тут тебя падлиция метет за милу душу. Особо когда Ли, видать, с половиной падлиции шуры-муры крутит. В-во! — Джоунз выпустил нечто похожее на атомный гриб, радиоактивное облако, постепенно осевшее на стойку бара и ледник с маринованным мясом. — Слуш, а чё стало с той тупой мамкой из «Штанов Леви», заходил сюда еще? Ты его видел с тех пор?

— Тот мужик, что про демонсрацию говорил?

— Ну да, еще что у них за главного жирный белый придурок, который бедолагам цветным впаривал, что надо скинуть томную бонбу на верхушку компании, самим поубиваться, а что от их жопы останется — то в каталашку.