— Что?

— Ни записи в церковной книге, ни свидетельства о браке, ни водительских прав… До тысяча девятьсот шестьдесят пятого года никакой Марианны Гэньон не было.

— Но это бессмысленно.

Харрис улыбнулся:

— Как я сказал, Додж, людям, у которых много денег, всегда есть что скрывать.

В половине первого Бобби вышел из закусочной и достал телефон. Ему не следовало звонить ей по тысяче причин. И все-таки он набрал ее номер.

— Я знаю, через кого судья нанял убийцу, — сказал он.

— А я знаю, кто убийца, — ответила Кэтрин. — Это Ричард Умбрио.

У него ушла пара секунд, чтобы вспомнить это имя, а в следующий момент Бобби искренне испугался.

— Вы уверены? Но как?..

— Его выпустили в субботу утром. А если учесть, что заключенных не освобождают по субботам…

— Значит, за это дело взялся кто-то с большими связями, — закончил Бобби.

— Да, — негромко ответила она.

— Где вы?

— Еду к нашему новому врачу, он попросил меня прийти в час.

— Это тот специалист, которого порекомендовал доктор Рокко? — резко спросил Бобби.

— Да.

— Встретимся с вами на месте.

Готовясь увидеть ее, он собрал всю свою волю в кулак. Прокрутил в уме свой разговор с доктором Лейн: Кэтрин умна, жестока, любит манипулировать, а он человек с проблемами. Кэтрин обороняется, она поглощена тем, чтобы выжить, и способна на все — ему следует помнить об этом.

Бобби вошел в неброскую, но очень дорого обставленную приемную доктора Орфино и онемел от изумления.

Кэтрин стояла в углу, одетая так же, как и вчера вечером. Черная юбка смялась, серый кашемировый свитер явно видал лучшие дни, лицо побледнело, под глазами синяки. Скрещенные на груди руки, худая, измученная, слишком хрупкая для того, чтобы нести на своих плечах такое бремя.

Кэтрин подняла глаза, увидела его, и впервые за долгое время они просто посмотрели друг на друга.

Он вспомнил о том, какой он увидел ее в музее «Гарднер», всего два дня назад. Облегающее черное платье, высокие каблуки, умно выбранная стратегическая позиция — перед картиной эротического содержания. Что бы она ни надевала, что бы ни делала, что бы ни говорила — все казалось великолепно продуманным и тщательно выстроенным. Такова была прежняя Кэтрин Гэньон, которую следовало опасаться мужчинам.

Нынешняя Кэтрин выглядела иначе.

Он приблизился к ней:

— Где Натан?

— У моего отца. — Она прокашлялась. — Нам пришлось поехать к нему вчера ночью. Мои кредитки заблокированы, то же самое с банковской карточкой. Сегодня утром я звонила в банк. Мне не позволяют снять деньги со счетов, поскольку все они открыты на имя Джимми.

— Судья, — кратко сказал Бобби.

— Умбрио побывал в моем доме, — прошептала Кэтрин. — Я укладывала Натана спать, и нигде не работал свет. Мы так испугались… Я открыла шкаф, а там… на полу, на лампах — везде надпись «Смерть».

— Кэтрин…

— Он убил Тони. И Пруденс. Скоро он займется мной. Так он обещал. Он всегда этого хотел, каждый день. Вы не понимаете… — Она вскинула руку и инстинктивно потерла горло.

— Кэтрин…

— Я слишком долго пробыла одна в темноте, — сказала она. — И никак не могу выбраться на свет.

Бобби обнял ее, и Кэтрин сжалась в его объятиях, судорожно вцепившись в отвороты рубашки. Ее тело дрожало. Она была такой маленькой, просто крошечной, и словно совсем ничего не весила. Теперь он чувствовал, как измучена эта женщина — после стольких бессонных ночей, полных сомнения и ужаса.

Он хотел сказать ей, что все будет в порядке, он здесь и обо всем позаботится. Бояться больше не придется.

Слишком много мужчин давали ей такие же дурацкие обещания. Он это знал. И она тоже.

Бобби протянул руку и погладил ее по голове.

И тогда всего на одно мгновение Кэтрин крепко прижалась к его груди.

Дверь открылась, появилась медсестра.

— Доктор Орфино ждет вас, миссис Гэньон.

Кэтрин выпрямилась, Бобби опустил руки.

Она первая прошла в дверь, Бобби последовал за ней, отстав на шаг. На пороге Кэтрин помедлила. В последний раз.

— Я никогда не утверждала, что не причиняла Джимми вреда, — сказала она.

А потом они вместе прошли в кабинет.

Мистер Босу устал. Он вспоминал ту незабываемую эйфорию, которая всегда сопутствовала хорошему плану. В частности, именно так он себя чувствовал, когда заманивал двенадцатилетнюю Кэтрин в свой специально оборудованный автомобиль. Или в тот момент, когда оказался за спиной этого хлыща, доктора Рокко, в пустом гараже. Один быстрый взмах ножа — и мощный прилив адреналина. Острое, головокружительное возбуждение, когда теплая кровь потекла ему на руки.

Но за подъемом следует спад. Вторая часть уравнения — неимоверная усталость: уровень адреналина падает и ты чувствуешь себя полностью выжатым. Он мог бы повалиться наземь прямо сейчас и проспать несколько суток.

К сожалению, у него еще оставались дела.

Первая остановка, маленький круглосуточный магазинчик. Резиновое кольцо для Игруна. Загадочный «энергетический» напиток «Ред Булл» для него самого. Если верить надписи на банке, «„Ред Булл“ окрыляет». Учитывая то, сколько еще предстояло сделать мистеру Босу, крылья бы ему не помешали.

Выйдя из магазина, он похлопал по багажнику робинсоновской машины.

— За тебя, — сказал он, поднимая банку, словно собираясь провозгласить тост. — Спасибо, что выговорила мне повышение. Никаких неприятных ощущений. Дело есть дело.

Поскольку Робинсон была мертва, она не могла ему ответить. Но мистер Босу тем не менее чувствовал признательность. Благодаря этой женщине у него теперь имелись хорошая машина, пачка документов и внушительная сумма денег.

Он забрался на водительское сиденье и допил напиток.

— Эй, Игрун, по-моему, становится все интереснее и интереснее…

После доктора Рокко Орфино производил не самое приятное впечатление. Высокий, тощий и лысый. С огромными очками и крючковатым носом. Генетик напоминал классического провинциального учителя.

Доктор Орфино пригласил Бобби и Кэтрин в кабинет с двумя огромными окнами, из которых открывался вид на Бостон. Судя по всему, генетика приносила ему неплохой заработок. С другой стороны, Орфино, кажется, был помешан на чистоте. В отличие от кабинета доктора Рокко здесь не валялось ни единой бумажки. На рабочем столе стоял только монитор с плоским экраном и лежала картонная папка.