— Ты?.. — и снова: — Ты… откуда?..

— С Юга, — внятно произнес Одинцов. — С Юга, за тобой.

— С Юга… Не-ве-ро-ятно… — Даже сейчас он говорил на ксамитском.

Одинцов поднял его на руки, подивившись, насколько тяжелым и мощным был этот человек. Сильный мужчина, решил он, такого первая пытка не должна вымотать. Лишь бы Ар'каст усидел на коне…

Вытащив его из подвала, он торопливо направился к дороге, обогнув левое крыло здания. Теперь каждая минута работала против них, и этих минут оставалось немного: Баст уже склонялся к закату, а небо на востоке начало сереть. Р'гади, как было велено, ждала на обочине, за первым рядом деревьев, — при виде отца она прижала ладонь к губам, подавляя стон.

— Скорее, — сказал Одинцов, — помоги мне!

Вдвоем они взгромоздили Ар'каста в седло. Одинцов набросил на него свой плащ, обмотал поверх веревкой и пропустил ее под брюхом жеребца. Ему показалось, что южанин выглядит теперь пободрее — то ли от свежего воздуха, то ли из-за целебного снадобья, — он вцепился руками в повод и непроизвольным движением опытного всадника свел колени. Одинцов нашарил стремя, потом взглянул на распухшую босую ступню и только покачал головой. Нет, стремена придется отставить.

— Усидишь на лошади? — спросил он, проверяя, хорошо ли натянута веревка.

— Усижу… только… не быстро… — Ар'каст едва шевелил губами.

— Надо быстро. — Одинцов вскочил в седло и повернулся к Р'гади. — Едем к западной дороге, к той, что ведет в ущелье и к рудникам. Ты знаешь эти места, так что постарайся провести нас самым коротким путем.

Девушка кивнула и тронула пятками лошадь, но тут Ар'каст внезапно ткнул рукой в сторону Одинцова и прохрипел:

— Ты… кто?

— Аррах Эльс бар Ригон, сын Асруда.

— Сын Асруда… — теперь он говорил почти внятно. — Сын Асруда из Айдена… Чудеса!..

— Поехали. — Одинцов подхлестнул жеребца и пустил рысью свою кобылу. Лошади затрусили по дороге, и сквозь мягкий топот копыт он расслышал, как южанин бормочет:

— Сын Асруда… из Айдена… А как насчет дочери Ар'каста? Дочери Ар'каста из Ксама?

* * *

Двигались они не быстро, и, когда солнечный диск всплыл в небеса, до ущелья оставалось еще километров пять. Одинцов то и дело посматривал назад, опасаясь погони, но беда пришла совсем с другой стороны. Внезапно Р'гади вскрикнула, протягивая руку к встававшим впереди предгорьям, и он увидел, как там что-то сверкнуло.

Яркая точка вспыхнула у самой вершины утеса справа от ущелья, исчезла и загорелась вновь.

— Зеркало Эдна! — Смуглое лицо девушки побледнело. — И там тоже! — Теперь она показывала назад.

Обернувшись, Одинцов увидел такие же вспышки на востоке, там, где лежала Катампа, — вероятно, эти сигналы подавали с какой-то башни. Гелиограф, мрачно подумал он, поднимая взгляд на Р'гади.

— Ты можешь узнать, что они передают?

С минуту девушка напряженно изучала настигший их блеск, потом повернулась к горам: вспышки на вершине утеса сверкали одна за другой. Глаза Р'гади были растерянными.

— Нет, я не понимаю… Это секретный язык… Есть много языков, на которых можно говорить с помощью зеркал, и этот мне не известен. Но отец должен его знать.

Одинцов посмотрел на Ар'каста. Южанин закрыл глаза, тяжело свесившись в седле и сжимая поводья окостеневшими пальцами, он явно был на грани обморока и видел перед собой только конскую гриву. Дать ему еще снадобья? Нет… Одинцов покачал головой. То, что осталось, Ар'каст примет тогда, когда они доберутся до тропы, иначе придется тащить его наверх по узкому опасному карнизу. Что касается сигналов, то смысл их был ясен: вряд ли в Катампе интересовались здоровьем горняков в медных копях.

— Там, в ущелье, застава. — Р'гади вытянула руку на запад. — Для охраны горной дороги и складов с рудой… Много воинов, тысяча или больше, и среди них есть всадники. А на скале — сигнальный пост…

— Сигнальный пост… — медленно протянул Одинцов. — Вероятно, пеших солдат отправят обыскивать горы, а конники устроят облаву на равнине… Надо торопиться, Р'гади!

Они потрусили к ущелью. Р'гади вела в поводу жеребца Ар'каста, его тело безвольно моталось в седле. Похоже, он таки лишился чувств, подумал Одинцов. Может, и к лучшему, — теперь они продвигались быстрее и одолели последние километры за четверть часа. Не доезжая до скалистых круч, что стерегли тропу в ущелье, он резко забрал вправо, к морю, и принялся высматривать пирамидку из камней, сложенную вчерашним утром. Тогда он пешком выбрался к дороге минут за сорок, верхом же этот путь займет вдвое меньше времени. Правда, им то и дело приходилось объезжать камни и валуны, громоздившиеся у подножий утесов, но лошади были свежими и не капризничали. Одинцова беспокоило лишь состояние Ар'каста.

Свой столбик он увидел издалека и подстегнул кобылку. Отсюда начиналась тропа, и Одинцов мог уже разглядеть, как она едва заметным пунктиром тянется вдоль кручи, подымаясь все выше и выше к перевалу. Он втащит туда Ар'каста, даже если потом будет плевать кровью! В конце концов, сколько на это понадобится времени? Десять минут?.. Двадцать?.. Полчаса?..

Он оглянулся, чтобы проверить, как идут дела у Р'гади, и на миг застыл, приподнявшись в стременах: из устья ущелья вырвались всадники. Их было человек десять, и вся шайка тут же повернула прямо к беглецам. Ксамитов и их маленький отряд разделял километр, и они находились на расстоянии прямой видимости.

Подъехав к пирамидке, Одинцов спрыгнул на землю, вытащил кинжал и полоснул по веревкам, стягивавшим пояс и бедра Ар'каста. Тот мешком свалился вниз, что-то пробормотав в полубреду, — не человек, а тяжкий груз, который надо протащить на пятнадцать сотен шагов по горной тропе. Одинцов уже представил, как делает это — в то время, как в спину ему летят ксамитские дротики.

С тоской поглядев на уходившую вверх тропинку, он опустил южанина на землю за большим валуном и повернулся к всадникам. Их предводитель на чалом жеребце скакал впереди — размахивая саблей, и что-то вопил, сверкающее лезвие веером крутилось над головой. «Ловок, — подумал Одинцов, нащупывая метательный нож. — Ну, этот будет первым!» Р'гади тоже поняла, что схватки не избежать. Спрыгнув с лошади, она вытащила из седельного вьюка пару дротиков и проверила, легко ли выходит сабля из ножен.

Р'гади, единственный боец его крохотного войска… Похоже, они обречены — вдвоем не одолеть десяток конных солдат. Это сражение не походило на бой в степи, когда он прикончил ксамитских лазутчиков. Там сыграли роль внезапность, стремительная атака и волшебный чель. Да, и чель тоже! Одинцов недовольно покосился на свой меч, сейчас он отдал бы его — и полжизни в придачу — за арбалет и чель, оставшиеся в пещере.

Воин на чалом жеребце делал какие-то знаки саблей, угрожал или приказывал стоять на месте. Р'гади, прищурившись, глядела на него.