Я пожала плечами — что тут поделаешь.

— Я принес твое жалованье, раз уж ты укрылась здесь и не приходишь сама. Советую, наконец, потратить его на нормальную одежду. Хотя мужской наряд сидит на тебе весьма пикантно.

С этими словами управляющий забрал бутылку и удалился, посмеиваясь.

Не прошло и четверти часа, как дверь распахнулась вновь. Я повернулась — сердце ухнуло — явился господин Дрейкорн.

Вид его радовал: бледность ушла, держался хозяин прямо. Ладонь левой руки забинтована, но плечо, видимо, не беспокоило.

Ответил коротким кивком на приветствие, окинул комнату взглядом, всмотрелся в столик с оставленным стаканом, потянул носом воздух, поднял брови в недоумении.

— Не знал, что вы тут курите дорогие сигары, госпожа Камилла. И изводите запасы моего джина. Не стоит делать этого в одиночестве — так и спиться недолго.

— Здесь только что был Кассиус, — объяснила я, охрипнув от неловкости. — Это он принес. Как ваше самочувствие, Джасп… господин Дрейкорн?

— Благодарю, отлично. У вас легкая рука. Не стоило в вас сомневался. Спасибо.

От скупой похвалы стало приятно, я заулыбалась.

Г осподин Дрейкорн медленно обошел комнату, разглядывая полотна, которые я почистила и выставила вдоль стен.

Повернулся, удивленно посмотрел на меня и спросил:

— Зачем вы возитесь с этими картинами, госпожа Камилла? Они не представляют из себя никакой художественной ценности. Низкопробная мазня, которой баловался мой прадед.

Такого вопроса я не ожидала, но ответила сразу — стало обидно за художника:

— По мне, так они прекрасны, господин Дрейкорн. Словно окна в другой мир. Я мало что видела на своем веку. Картины вашего прадеда дают мне пищу для фантазий, позволяют не угаснуть мечтам. Не так-то просто поддерживать мечты живыми и яркими, господин Дрейкорн.

— И о чем же вы мечтаете, госпожа Камилла? — с подлинным интересом спросил хозяин, кое-как располагаясь за столом, где недавно сидел Кассиус; колченогий стул заскрипел под его сильным телом. — О том же, что и все? Деньги? Удачное замужество? Свой дом?

— Деньги и свой дом — хорошие вещи, господин Дрейкорн, — признала я. — Замужество — не думаю, я пока не готова стать привязанной к неизвестному мужчине, потакать его прихотям ради комфорта. Не об этом я мечтаю. Хочу делать что-то сама, по своей воле, и достичь в этом успеха. Хочу повидать мир.

Его вопрос растревожил чувства и душу, и я добавила, повинуясь порыву:

— Я вам завидую, господин Дрейкорн. Той жизни, что вы вели. Приключения, исследования, путешествия. Я слышала ваши беседы с Кассиусом, когда вечерами вы сидели внизу, в мастерской за бутылкой вина. Мне понравились ваши рассказы о том, как вы прокладываете путь по звездам и составляете карты. О том, как вам пришлось защищать капитана в драке на рынке в Иллукуме, где продают рабов, обладающих экзотическими навыками. Как искали украденные чертежи в ныряющем дворце дюка Лудджера. Как исследовали пролив в море, где до сих пор живут древние ящеры. О встрече с пиратами, когда «Центавр» взял на абордаж командный корабль, и оказалось, что пиратский капитан — красивая и бесстрашная женщина, и она предложила вам схватку без посторонних глаз, один-на-один, в ее личной каюте…

— Тьма, вы что, и это подслушали?! Да у вас совсем стыда нет, госпожа Камилла.

— Почему подслушала? Вы же знали, что я корплю над документами наверху в кабинете по вашему приказу.

— Я тогда совсем забыл о вас, черт побери. Должны были догадаться, что эта история не для девичьих ушей.

— Не беспокойтесь, я вышла, когда Кассиус принялся расспрашивать о приемах, которыми вы взяли верх над пиратской королевой… хотя ушла не без сожаления. Так и не узнала, чем все кончилось.

У хозяина на скулах выступили красные пятна, и я поняла, что сумела его смутить. Мне это ужасно понравилось.

«Поделом, Джаспер, не только вы умеете провоцировать в разговоре».

— Довольно об этом, — прервал хозяин, — я уже понял, что вы — фантазерка, которая плохо знает жизнь и потому считает, что мир прекрасен везде, кроме места, где она находится в этот момент. Удивительно, что приключения в подземельях Адитума не отбили у вас вкус к авантюрам. Ну-ка, поговорим о том, что вы натворили в склепе. Можете объяснить, какая дурь пришла вам в голову, что вы полезли проливать кровь на жертвенный алтарь?

Я вздохнула. Объяснение будет не из простых.

— Меня заставили.

— Что за чушь?!

Я рассказала все, без утайки.

Господин Дрейкорн слушал внимательно, не перебивал, вопросов на задавал, сверлил недоверчивым взглядом, так, что я начала путаться и сбиваться — решила, что ни капли он мне не верил. В конце концов замолчала, глотая слезы обиды.

Хозяин сильно помрачнел и несколько секунд сидел молча, нахмурив лоб и плотно сжав губы, будто пытался отогнать тревожные мысли. Наконец, вынес вердикт:

— В благовония, которые применяются при ритуалах, добавляют специальные вещества, чтобы избавить жертву от страданий. Они одурманивают, дарят перед смертью эйфорию и приятные видения. Видно, вы подошли к курильнице слишком близко, глубоко вдохнули и поплатились. Вам все привиделось.

Неведомая раньше деталь ритуала заставила содрогнуться. Оказывается, теурги заботятся о чувствах существа, истекающего кровью по их милости. Какая отвратительная бесчеловечная гуманность!

— Не скажу, что видение было приятным, — ответила я с сарказмом. — Совсем напротив. У вас есть другое объяснение, господин Дрейкорн? Демоны могут являться к людям таким образом?

— Как правило — нет, — ответил господин Дрейкорн после паузы, — демоны незримы. Вы иновидица, и различаете смутные тени. Большинство людей не видят ничего. Теурги воспринимают демонов ментальным оком. Дело непростое: для этого требуется специальная подготовка и умение выносить сильное напряжение и боль. Демоны не могут повелевать людьми… кроме архонтов. Но это исключено.

— Архонт? Ко мне явился демон-архонт Валефар?

— Нет. Валефар является к избранным теургам, готовым принять его, и только в исключительных случаях. Если бы к вам, неподготовленной юной девушке, сроду не имевшей дела с магией, явился архонт Валефар, чтобы запросто поболтать, да еще и принялся лезть к вам в голову, вы бы в лучшем случае лишились разума, в худшем — упали замертво с расплавленными мозгами.

Внезапно господин Дрейкорн поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль стены с расставленными картинами, затем стремительно подошел ко мне. Я насторожилась — обычно суровое лицо его сейчас выдавали сильное волнение и озабоченность.

— Камилла, — он схватил меня за руки и привлек довольно близко, — мне нужно подумать над этим. Обещайте, что если вдруг вам опять померещится некий образ в дыму, или в глубине зеркала, или в водяных брызгах, и заговорит с вами — ни за что не отвечайте. Ни единого слова. Не показывайте, что вы его видите.