— И вы меня разочаровываете, Гарольд. Это не Библия. И даже не традиционный топорик тонга; это огнестрельное оружие, которым гордился бы любой уважающий себя американский преступник.

Английский язык Луиса вдруг потерял всякий акцент, а манеры стали повелительными.

— Встаньте на край платформы, мистер Белл, и повернитесь к нам спиной. Не трогайте пистолет, который у вас в наплечной кобуре. Не трогайте «дерринджер» в шляпе. И не думайте потянуться к ножу у вас за голенищем.

Белл мимо них посмотрел в дверь тамбура. В передней части вагона мнимый Арнольд Беннет делал широкие жесты, отвлекая внимание нескольких находившихся в вагоне человек. Колеса стучали так громко, что Белл не слышал смеха пассажиров.

— Для ученика миссионеров вы слишком хорошо разбираетесь в оружии, Луис. А вы подумали о то, что свидетели услышат, как вы меня застрелите?

— Мы вас застрелим, если вы нас вынудите. Тогда мы перестреляем и свидетелей. Я уверен, вы слышали, что азиаты и монголы не уважают человеческую жизнь. Повернитесь!

Белл посмотрел через плечо. Поручень низкий. Железнодорожная насыпь уходит назад со скоростью пятьдесят миль в час, мелькают стальные рельсы, железные костыли, каменный балласт и деревянные шпалы. Когда он повернется, они ему проломят голову рукоятью пистолета или ударят ножом в спину и перебросят через поручень.

Он разжал руку.

Телеграммы разлетелись, извиваясь на ветру, и, как рассерженные воробьи, полетели в лицо Луису.

Белл вытянул руки, схватился за верхнюю часть навеса, согнул ноги и ботинком ударил Гарольда в голову. Гарольд отскочил влево, как и хотел Белл, освободив дорогу к красной ручке стоп-крана.

Всякое сомнение в том, что перед ним не студенты-миссионеры исчезло, когда рука Белла была в дюйме от тормоза. Луис ударил рукоятью по запястью Белла и отбросил его руку от тормоза. Не имея возможности резко остановить поезд, Белл вопреки резкой боли в правом запястье ударил левой. Удар удовлетворительной силы пришелся Луису в лоб, и у того подогнулись колени.

Но Гарольд уже пришел в себя. Сосредоточив силы и вес тела, как отлично обученный боец, низкорослый мускулистый китаец превратил пистолет в стальную дубину. Рукоять ударила по шляпе Белла. Толстый фетр и стальная пружинная лента отчасти смягчили удар, но инерция работала против детектива. Он увидел, как поворачивается навес над головой, потом повернулось небо, а потом Белл перевалился через боковое ограждение и полетел к рельсам. Все движения словно замедлились. Белл видел железнодорожные шпалы, колеса, тележку, которая на них стояла, и ступеньки вагона. Обеими руками он ухватился за верхнюю ступеньку. Ноги ударились о шпалы. Какую-то ужасную долю секунды он пытался бежать со скоростью пятьдесят миль в час. Крепко держась за стальную ступеньку, зная, что, если разожмет руки, погибнет, он извернулся и подтащил ноги к нижней ступеньке.

Пистолет Гарольда стремительно опустился, словно упал с неба. Белл протянул руку мимо пистолета, схватил Гарольда за запястье и изо всех сил дернул. Гангстер из тонга пролетел над ним и ударился о столб; его тело изогнулось подковой.

Держась за ступеньки, Белл потянулся к своему пистолету. Но, прежде чем дотянулся до него, почувствовал, что пистолет Луиса прижат к его голове.

— Ваша очередь!

Белл уперся ногами, готовясь к прыжку, и бросил беглый взгляд на проносящуюся мимо землю. Из своего опасного положения на ступеньках он мог видеть дальше Луиса. Поезд шел вдоль крутой насыпи из балласта, с бесконечным рядом телеграфных столбов и густыми зарослями деревьев, такими же смертельно опасными, как столбы. Но далеко впереди виднелись поля со стадами овец. Вдоль насыпи шла изгородь из колючей проволоки, чтобы помешать скоту заходить на дорогу. Нужно миновать изгородь, если он надеется пережить прыжок. Но прежде всего нужна пятисекундная отсрочка, чтобы добраться до поля.

Перекрывая рев ветра и стук колес, он крикнул:

— Я найду тебя, Луис!

— Если выживешь, буду прислушиваться к стуку костылей.

— Я никогда не сдамся, — сказал Белл, выигрывая еще секунду. Они почти доехали до поля травы. Склон был круче, чем казался издали.

— Последняя возможность, Белл. Прыгай!

Своим «Никогда!» Белл выиграл еще секунду.

Он сделал отчаянный прыжок, чтобы перелететь через изгородь. На несколько футов разминулся с телеграфным столбом и пролетел в дюймах над изгородью. Но в лицо ему летел виток колючей проволоки. Его подхватил поток воздуха от мчащегося поезда. Он и приподнял его над проволокой. Белл ничком ударился о поросшую травой землю, как игрок в бейсбол, заносящий мяч на базу, и постарался собраться в клубок. И покатился, не в состоянии увернуться от камней на пути. В этом мгновенном полете перед ним возникло что-то твердое, и у него не было никакой возможности избежать столкновения.

Удар сотряс все его тело. Голову окутали боль и тьма. Он смутно сознавал, что разогнул руки и ноги и они болтаются, как у чучела, а он катится по траве. У него не было сил снова поджать конечности. Тьма сгущалась. Немного погодя появилось смутное ощущение, что движение прекратилось. Он услышал барабанный бой. Земля под ним затряслась. Потом наступила полная тьма и неподвижность.

В какой-то момент барабанный бой прекратился. В следующее мгновение Белл понял, что тьма рассеивается. Его открытые глаза смотрели в туманное небо. Мысленно он видел вращающееся поле, полное овец. Голова болела. Солнце передвинулось на час к западу. А когда он сел и осмотрелся, то увидел стадо настоящих овец — неостриженные овцы мирно паслись, а одна в ста ярдах от него тщетно пыталась встать.

Белл потрогал голову, потом проверил, не сломаны ли кости. Переломов не обнаружил. Он неуверенно встал и пошел к овце, чтобы проверить, насколько серьезно ее ранил. Не нужно ли будет застрелить ее, чтобы не мучилась? Но, словно вдохновленная его успехом, овца встала и, прихрамывая, побрела к стаду.

— Прости, приятель, — сказал Белл. — Я не хотел на тебя налететь, но рад, что так получилось.

И пошел искать шляпу.

Услышав приближение поезда, он поднялся на насыпь и встал между рельсами. Стоял, покачиваясь, пока поезд не остановился, конец скотосбрасывателя замер между коленей Белла. Краснолицый машинист подбежал к нему и закричал:

— Какого дьявола! Ты кто такой?

— Агент Ван Дорна, — ответил Белл. — Еду в Напа-Джанкшен.

— Думаешь, дорога твоя?

Белл расстегнул нагрудный карман своего испачканного зеленью пиджака и достал самый удивительный железнодорожный пропуск, какой ему приходилось видеть.

— В определенном смысле так и есть.

Он, шатаясь, подошел к лесенке, ведущей в кабину паровоза, и поднялся по ней.

В Напа-Джанкшен начальник станции сообщил: