— Лучше сделать больно незнакомцу, чем причинить вред нам.

— Разве, папа? Жестокость не остается без ответа. Я должна повидаться с ним перед отъездом.

— Не надо, Джесс! — резко сказал он.

— Прости, папа, но на этот раз я не могу тебя послушаться. Я привезла Наварро сюда. Я дала ему надежду на мир и дружбу. И раз ты собираешься выгнать его, я должна сказать ему, что сожалею об этом и не согласна с тобой.

Мимо них прошел Наварро. На одном плече у него лежало седло, под мышкой он нес подстилку, в одной руке — котомку с едой, которую ему дал Хенк, а в другой — свою винтовку. На бедре висела кобура, а шляпу он надвинул глубоко на глаза, чтобы никто не видел его исполненного боли взгляда. Он не посмотрел в сторону Джесс и Джеда и не заговорил с ними. Наварро оседлал Гнедого, упаковал вещи, сел в седло и быстрым шагом поехал прочь. Он боялся в последний раз посмотреть на Джессику Лейн.

Джесс бросилась к лошади, на которой только что приехала Мэри Луиза, и вскочила в седло. Не обращая внимания на крики отца, она бросилась за своим возлюбленным. Подъехав поближе, она крикнула:

— Наварро! Подожди!

Наварро остановился, но не оглянулся. Он просто замер в седле. Когда Джесс подъехала к нему вплотную и стала напротив, он смотрел поверх ее головы.

— Что такое, мисс Лейн? — спросил Наварро ледяным тоном. Пришло время уезжать, и холод облегчит расставание.

В голубых глазах Джесс блеснули слезы.

— Ты не попрощался.

— А в этом была необходимость? Я уезжаю отсюда, как из любого другого места, — ответил он.

— Наварро, прости, что папа причинил тебе боль. Он был не прав. Я сказала ему об этом. Он решил, что у него нет другого выбора, кроме как защитить ее. Хотя маленькая ведьма этого не заслуживает. Мэри Луиза ненавидит это место и хочет уехать, но папа не позволяет ей. Мне хотелось бы, чтобы он ее отпустил. Нет, лучше бы он сделал это раньше. Тогда ничего подобного не случилось бы. Когда папа успокоится, ему станет стыдно, что он так жестоко обошелся с тобой. Наварро, я знаю тебя и верю, что ты невиновен.

— Правда, Джесс? — спросил Наварро, наконец-то встретившись с ней взглядом.

Она поняла, что теперь двое ее самых любимых мужчин называют ее Джесс. Она не стала спрашивать Наварро, почему он решил сегодня назвать ее так.

— Наварро, я многого не знаю о тебе, но одно я знаю точно — ты очень добрый человек. Мэри Луиза солгала и навлекла на всех нас беду.

— Ты уверена? — с вызовом спросил он.

Лицо Джесс исказилось.

— Наварро, не пытайся, делая мне больно, облегчить наше расставание. У меня так мало времени, а сказать надо многое. Даже если бы я не знала, что представляет из себя моя сестра и кто ты, доказательства очевидны. Ты левша, а царапины на ее лице и разрывы на платье не с той стороны, чтобы ты мог сделать их. Я еще спрошу об этих так называемых доказательствах. Просто сейчас страсти еще слишком кипят. Папа обычно прислушивается ко мне, но не сегодня. Наварро, он хороший человек, но все эти беды изменили его. Не думай о нем слишком плохо. Он несет на себе огромный груз и не хочет, чтобы мы видели, как он напуган. Папе пятьдесят четыре, и он много работает, но у него не все в порядке со здоровьем. Иногда я замечаю, что он трет свои больные руки, как это делает бабушка. А временами его ноги и спина так затекают, что он едва поднимается из кресла. Папа пытается скрыть многое, но я все вижу. Наварро, я люблю его, но на этот раз он ошибся. Прошу тебя, остановись неподалеку. А я попробую убедить его вытрясти правду из Мэри Луизы. Уверена, папа скоро простит тебя и снова вернет на работу. Прошу тебя, потерпи, дай нам время.

Наварро хотел предупредить Джесс насчет замыслов ее сестры, но ему не хотелось делать ей еще больнее. Он также не мог поделиться своими подозрениями о том, что Джед использовал этот случай, чтобы разлучить их. Раскрыв мотивы Джеда, он ранит свою возлюбленную. Джесс научила его, что в беде надо больше думать о других, чем о себе.

— Нет, Джесс, он не передумает и не станет просить прощения. Гордый и упрямый человек никогда не уступит своих позиций. Возможно, его будет некоторое время мучить совесть, но не более того. С самого начала я говорил тебе, что не могу долго сидеть на одном месте. Я позволил тебе убедить меня отказаться от моих привычек. Но теперь будет лучше, если я уеду.

— Для нас это будет не лучшим выходом, — ответила Джессика.

— Джесс, клеймение и работа в саду закончились. Теперь ребята смогут сосредоточить свои силы на Флетчере. Я многому научил их. Кроме того, теперь этим заинтересовались шериф и военные. Обещай, что будешь держаться подальше от опасностей. Ты была мне хорошим другом, и я не хочу, чтобы ты пострадала.

— Говоря о нас, я имела в виду не семью и ранчо, а нас с тобой, — объяснила Джесси. — Наварро, мы стали больше, чем друзьями. Я не хочу терять тебя, особенно так. Я люблю тебя.

Это признание поколебало Наварро. Он так хотел завоевать ее любовь. Это были самые дорогие слова, какие он слышал за всю свою жизнь. Ему хотелось заключить Джесс в объятия, поцеловать и увезти с собой далеко-далеко, туда, где она навсегда станет его. С тяжелым сердцем Наварро сказал:

— Нет, Джесс. Я не стою твоей любви. Я не гожусь ни для кого, даже для самого себя. Есть многое такое, чего ты не знаешь обо мне, и я не могу тебе рассказать. Не надо любить меня, иначе ты можешь пострадать.

Не это ожидала услышать Джесси.

— С этим я справлюсь, ведь я люблю тебя. Ты мне нужен. Останься, женись на мне. — Наварро уходил, ей приходилось быть дерзкой. Она увидела, что ее предложение потрясло его, поэтому торопливо продолжала: — Папа не сможет нас разлучить. Мне уже двадцать четыре. Ему придется смириться с моим решением. В противном случае он рискует потерять меня, если мы уедем вместе. Я могу убедить его отослать Мэри Луизу на восток, тогда мы сможем жить спокойно. Наварро, останься, я смогу сделать тебя счастливым. Позволь мне доказать это. Раздели со мной мой дом и мою жизнь, — с чувством говорила Джесси.

Наконец-то свершилось — мечта Наварро была у него в руках. Теперь, думал он, готова ли Джесс отказаться от всего ради него? Любит ли она его больше всего на свете, как он любит ее? Это было невероятно, ошеломляюще, это потрясло его. И ему оставалось только одно — принести себя в жертву впервые в жизни.

— Джесс, мне бы очень этого хотелось, но я не могу ни жениться на тебе, ни взять тебя с собой. И не могу остаться. Чем дольше мы пробудем вместе, тем труднее нам будет расстаться друг с другом. Мы с тобой слишком разные. Ты даже не понимаешь, насколько мы разные. У нас ничего не получится, цайн. — На какой-то момент Наварро, позабыв обо всем, назвал ее словом апачей, которое означало любимая. — Неужели я так мало для тебя значу, что ты не хочешь даже попытаться?

Слова Джесс ранили Наварро в самое сердце. Может быть, ему стоило рассказать ей все о себе и тогда она отвернется от него. Однажды он сделает это.