– Шутишь?

– И не думал.

– Вовек не освою!.. Я в кабинет. Разносолы подадим, когда остальные встанут?

– Отлично. Ждать недолго.

– А у тебя разве не запланированы в голографической комнате переговоры с Катманду? Кстати, это всамделишное название?

Он рассмеялся, подходя к гардеробной.

– Всамделишное. Я их перенес. Могу тебе помочь, если надо, поработаю утром дома.

Она уже пошла было вон, но вернулась и крепко его обняла.

– Все время забываю…

Он приподнял ее подбородок и поцеловал.

– Как ты помнишь, я это вижу.

– Я стараюсь.

Ева рассчитывала первым делом выпить еще кофе, а потом углубиться в работу, пока не привалили остальные. Почти час на то, чтобы снова обдумать факты и кое-что проверить…

В кабинете за дополнительным компьютером уже восседала с чашкой Пибоди.

– Ты рано!

Ева кивнула, продолжая двигаться в направлении кухни и кофе.

– Ты тоже.

– Решила поковыряться часок с тем, другим делом.

Другое дело, вспомнила Ева и решила сразу запрограммировать целый кофейник – народу много, и работа предстоит нелегкая.

Да, другое дело… Она скинула его на Пибоди, обещала помочь…

– Выкладывай.

Пибоди кинула на Еву быстрый взгляд.

– Точно?

– Выкладывай!

– Ладно. Труп, в реке. Всплыл у сорокового пирса. Патологоанатом говорит, в воде шесть дней.

– А кто патологоанатом?

– Портер. Труп мужчины. Двадцать пять – тридцать лет, мулат. Личность не установлена – лицо изуродовано, и рыба поработала, сама понимаешь… А пальцы отрезаны.

– Убийцей или рыбой?

– Убийцей. Как вариант – бандитские разборки. Одно ясно: убийца не хотел, чтобы труп опознали.

– ДНК?

– Отправила на экспертизу, но у них – кто бы подумал! – опять запарка, и результат обещают только завтра. Можешь придать им ускорение?

– Могу и сделаю. Причина смерти?

– Множественные колотые раны. Портер говорит, смертельной стала рана в живот. Что до пальцев, некоторые отрезаны до смерти, некоторые – после. Как будто из него вытягивали информацию или рассчитывали получить выкуп, посылая родственникам пальцы.

– Началось как мера воздействия и кончилось как попытка затруднить опознание.

– Ага. К телу был прикреплен груз, старые кирпичи, криминалист сейчас устанавливает их происхождение. Труп запихнули в большой мешок для мусора. Мешок развязался. Вода и рыба – вполне ожидаемый эффект.

– Токсикология?

– Пока не готова. Я склонялась к версии организованной преступности или разборок, но изуродованное лицо указывает на что-то личное – минимум один удар нанесен посмертно. И следы пыток.

– В смысле пальцы?

– Пальцы – основное. Но были и более мелкие.

Ева опустила кружку.

– Какие мелкие?

– Среди порезов и колотых ран есть неглубокие. А еще Портер говорит, что левая ступня и голень раздроблены тяжелым предметом до наступления смерти. Сломаны оба колена.

– Ожоги?

– В отчете не сказано, но рыба…

Ева резко повернулась, широким шагом подошла к своему столу и позвонила домой Моррису.

Он не потрудился выключить видео – сколько она его знала, никогда этого не делал. Небрежно приподнялся на постели. Волосы заплетены в неплотную косу, глаза затуманены.

– Кемпбелл?

– Нет, но может быть связь. Подкину тебе неустановленное лицо – вскрытие делал Портер. Мужчина, двадцать пять – тридцать лет, смешанной расы. Всплыл у сорокового пирса, в воде шесть суток. Пытки, Моррис. Лицо изуродовано до неузнаваемости, отрезаны пальцы на руках. Причина смерти – рана в живот. Займись им сейчас же и добейся немедленного анализа на ДНК. Хочу установить личность. Срок? Вчера!

– ДНК организуем… – Он сбросил одеяло.

Ева успела увидеть татуировку старухи с косой на бедре, а потом ей представилась возможность подробно разглядеть весьма подтянутый зад.

– Будет готово в течение часа. Приступаю!

– Спасибо.

– А я и не связала одно с другим! – вскочила Пибоди. – И в голову не пришло…

– Дело свалилось на тебя меньше двенадцати часов назад, посреди другого, приоритетного расследования.

– Но я… Ты вот поняла за каких-то пять минут, по основным фактам!

– А если бы я дала тебе вчера еще пять минут, начали бы быстрее. Мы не знаем, есть связь или нет. Надо установить личность.

– Они раньше никогда так не делали, не вписывается в схему, но я должна была…

– «Должна была» – это все хрень собачья! И вообще, кто тут лейтенант?

– Ты, – пробормотала Пибоди.

– Если приперло рвать на себе волосы, – продолжала Ева, глядя на входящего Рорка, – выбери другое время. Тебе обвинять себя не в чем! Мы проверим. Может, они так уже делали, и никто просто не нашел труп, или это первый раз. А может, вовсе нет связи. Кстати, «может» – все равно, что «должна была», а именно – хрень! Просто есть определенная параллель, поскольку им нужно жилье в Нью-Йорке.

– Может быть, они используют его жилье. Прости, я опять… Есть вероятность, что его убили ради жилья, а труп выбросили.

Чувствуя, как расстроена Пибоди, Рорк подошел к ней и поцеловал в щеку.

– Я облажалась…

– Разве я так сказала?! Когда облажаешься, сразу узнаешь – я пну тебя ботинком в зад! Никто его не разыскивает, я прочесала сводку по исчезновениям за неделю. Вскрытие делал Портер. Тоже дело знает, но он не Моррис, который связал бы одно с другим и провел бы дополнительные анализы. Раньше у нас подобных случаев обезображивания не было. Ты ведешь дело и сообщила напарнице и начальнику при первом удобном случае. Вопрос: я пнула тебя по заднице?

– Не то чтобы…

– Значит, ты не облажалась! Сообрази завтрак! Нечего болтаться как дерьмо в проруби! Пошевеливайся!

– А что приготовить?

– Мне, черт побери, все равно!

– Ясно…

Набрав скорость, Пибоди исчезла на кухне.

Ева прищурилась на Рорка.

– Даже не вздумай читать мне нотации!

– Напротив! – Он подошел и тронул ямочку у нее на подбородке. – Собирался похвалить. Сейчас ей нужна взбучка. А теперь расскажи-ка про вашего неизвестного. Какое отношение он имеет к убийствам?

– Может, и никакого, а может, самое прямое. – Ева выпалила новости, одновременно запустив поиск по исчезновениям с приметами покойного.