– Да, что тебя удивляет?

– Меня удивляет, что тебя это не удивляет. Или меня это уже не удивляет? – проговорила Алеся, качая головой.

Хальер расхохотался над ее попытками выразить сумбурные мысли и крутанул в последнем па. Через несколько минут он должен будет отпустить ее на танец с принцем.

– Голубка моя, я не верю, что Леван может быть опасен, наблюдающие за ним сотрудники моего ведомства записывают его действия и перемещения поминутно и никаких подозрительных странностей в них не замечено... Но я рядом и неотрывно смотрю за тобой.

Алеся признательно улыбнулась.

«Зачем я бегала от него целый месяц?! Хорошо, что он не перестал меня догонять! И надо бы вернуть формулы законному владельцу.

А сейчас – пережить танец с прекрасным принцем».

Такие знакомые серые глаза напротив, знакомо улыбающиеся губы. Алеся невольно постаралась закрыться от своего партнера по второму танцу, не пытаться его прощупать, но слово «надо» заставило ее отпустить внутреннее неприятие.

Леван смотрел на нее мягко, с интересом, склонив голову набок. Настоящий принц из волшебной сказки: невероятно красивый, стройный, грациозно скользящий по паркету и имеющий блестящую репутацию добрейшего человека в империи. «Благодетель», так в один голос именовали его все жители страны. И у него удивительно милые родители, любящие друг друга и своих детей. Если вдруг она почувствует, что Леван и есть неизвестный в маске, как она сможет сообщить это императору и императрице? Сказать, что их обожаемый сын действует против них, возможно – готовит новый бунт? А Хальер еще и убийства с неизвестным в маске связывает...

Младший принц был аж избыточно красив, а настолько красивая упаковка невольно вызывает сомнения, что внутри столь же прекрасное содержание, поскольку обычно бывает наоборот: под самым ярким фантиком частенько скрывается самая противная конфетка.

– У вас получается очень внушительно молчать, как у моего преподавателя по менталке: сразу хочется подтянуться и раскаяться во всех неблаговидных поступках, – произнес Леван.

– Есть в чем каяться? – бесстрастно спросила Алеся.

– Я не заставлял Лоуреса выносить бумаги из управления, вы можете проверить мою память, я не против.

Алеся заглянула в серые чистые омуты глаз напротив, вспомнила совет из школьного практикума по ментальной магии и сдвинула руку с плеча принца, осторожно положив ее ему на грудь. Может, она и не магиня, но следует максимально усилить степень «прочувствования» подозреваемого, если такое возможно.

– Нас могут не так понять, – с улыбкой предостерег Леван.

– Жена ира выше подозрений, – ответила Алеся и сосредоточилась, отдавая Левану полный контроль над танцем. Ее обняли крепче, не давая потерять равновесие.

– Хм... я не ощущаю, что меня «взламывают», – заметил принц.

– Если не трудно – помолчите.

От принца шел целый поток разных эмоций: горячее любопытство, озадаченность, дружеское расположение к ней, казавшееся искренним, обеспокоенность. Все чувства были светлыми и они не были наглухо спрятаны, как у незнакомца в маске.

– Вы менталист, поставьте блок на эмоции, – попросила Алеся.

Ее послушались – чувства в потоке стали приглушенными, хоть и узнаваемыми. Перекрыть их полностью, как Хальеру, принцу не удалось, а в незнакомце в маске эмоций словно бы вовсе не было.

Ее пытаются водить за нос? Алеся прислушалась к своей интуиции, целиком сконцентрировавшись на партнере по танцу, как некогда на Хальере.

«Настоящий принц, прекрасный и душой и телом, – зверь редкий, но иногда все-таки встречающийся», – заявила интуиция.

В Леване Алеся не ощутила ни холодного, чужеродного зла, ни лживости, ни диссонанса. Он не выдавал странных контрастирующих нот, к нему было... приятно прислушиваться! Как в теплом и чистом летнем озере купаться.

– Вы закончили? – с ледяной прохладцей прозвучал голос Хальера над макушкой, и Алеся вышла из транса.

О, нет, музыка уже смолкла, танцующие разошлись, и все гости императора с раскрытыми ртами смотрят на то, как они с прекрасным принцем стоят в одиночестве посреди зала: она – положив ему руку на грудь и трепетно заглядывая в глаза, а он – крепко обнимая ее!

Почему уже второй ее бал заканчивается столь скандальным образом?!

– Твоя легенда обросла душераздирающими подробностями того, как во время официального объявления о браке ты по уши влюбилась в красавца-принца, а он с первого взгляда потерял голову от тебя и теперь вы – пара несчастных влюбленных, жестоко разлученных ужасным мной.

– Хватит бурчать, – вздохнула Алеся, – уже все всё забыли, а ты пыхтишь.

За окнами кареты проплывали вечерние огни столицы. Мерно стучали копыта коней по брусчатке, в толпах нарядного гуляющего люда сверкали портупеи стражников, мелькали черно-синие мундиры ищеек.

– О, нет, великая весть успела-таки уйти в массы, – не мог угомониться Хальер.

– Ты даже не спросил меня о результате. Действительно секир-башка случилась?

– Ну, и каков результат?

– Это не он. Принц Леван – не незнакомец в маске, в нем нет ни бесчувственности, ни зла, ни того странного излома. Принц добрый, светлый, удивительно хороший человек, к нему так и тянет прислушаться.

– Ты издеваешься?

Алесю затащили на колени, сдернув ее с диванчика напротив, и крепко сжали в объятьях. Нетерпеливые твердые губы накрыли ее рот, обжигая, заявляя свои права. Сильные пальцы растрепали прическу, зарываясь в светлые пряди волос и прижимая ее лицо теснее к мужским губам. Голова Алеси пошла кругом и она постаралась внести свою лепту: позволила плеснуть через край собственным чувствам к мужу: трепетной надежде, доверию, страсти.

Голова пошла кругом еще сильнее, в ушах раздался высокий, противный звон, нахлынула слабость. Хальер отшатнулся, тяжело дыша, и притянул ее головку к груди, обвив руками.

– Скажи хотя бы, что делаешь это несознательно, – отдышавшись, попросил он. Левая рука его засветилась зеленоватым светом и прошлась по лбу и плечам Алеси, убирая головокружение и слабость.

– Что делаю? – растерялась Алеся. Она как-то не так целуется? Стоит ей начать отвечать ему, как Хальер тут же отстраняется.

– Вступаешь в энергетический обмен не магией, а жизненной энергией.

– Что?! – пискнула Алеся, вспоминая все ужасы, писавшиеся в подпольных газетах. – Ты при поцелуе «выпиваешь» из меня жизнь?!

– Я останавливаюсь, – поправил ее Хальер. – Но если бы вздумал не остановиться или не смог бы вовремя остановиться, то итог был бы весьма печальным.

– И ты считаешь, что я могла сознательно так рисковать?!