Вскоре после объявления победителя мы с Финном тихонько ускользнули из зала и вызвали лимузин. Мы сделали все, что от нас зависело, и теперь пришло время возвращаться в «Бордо» и есть бекон.

∞

У нас за спиной засверкали вспышки. А потом и впереди, и сбоку. Не вспышки фотокамер, нет. Это пульсировали синие огни полицейских мигалок. Со всех сторон выли сирены.

Окошко, отделявшее пассажирский салон лимузина от передних сидений, опустилось, и перепуганный водитель коротко сообщил нам, что ему придется остановиться. Мы успели проехать всего два квартала. Очевидно, полиция дожидалась, пока мы выйдем из театра. Может, они подумали, что мы вооружены и очень опасны, и решили задержать нас вдали от толпы. Неужели все это подстроила бабуля? И что от нас нужно полиции? Мы действовали по плану и дали всем понять, что мы пара, а не похититель и жертва. Но служители закона, судя по всему, следили за экстренными выпусками новостей «Энтертейнмент Базз».

Финн посмотрел на меня так, будто с самого начала знал, что это произойдет. Он коротко и отчаянно поцеловал меня, когда лимузин затормозил на обочине дороги. Я с жаром ответила на поцелуй, вцепившись в Финна и лихорадочно пытаясь придумать какой-нибудь выход из ситуации, как будто можно было убежать от копов, которые уже успели нас окружить. Полицейские машины были повсюду.

– Оно того стоило, Бонни. Каждая секунда этого стоила. – Он говорил тихо, но его взгляд был мрачен. Я вздрогнула, когда раздался голос, усиленный громкоговорителем:

– Выходите из машины с поднятыми руками.

– Сейчас мы будем выполнять все их требования, Бонни Рэй. Разберемся с этим, и тогда все будет позади.

– Прости меня, Финн! Прости! Это я во всем виновата.

– Выходите из машины с поднятыми руками, – повторил непреклонный полицейский с громкоговорителем.

Финн открыл дверь, поднял руки и выбрался наружу. Я толком не разглядела, что произошло дальше, но через открытую дверь мне было видно, что машину оцепили полицейские с пистолетами. Мы словно и впрямь превратились в Бонни и Клайда, тоже угодив в засаду. Вспомнив изрешеченную пулями машину, я почувствовала, как сильно забилось сердце.

Я вылезла из лимузина следом, потому что до открытой двери мне было ближе, чем до противоположной. На моих глазах Финна толкнули на землю, и в следующую секунду то же произошло со мной. Я зацепилась каблуком за подол платья и почувствовала, как ткань растянулась и надорвалась, а моя нога выскользнула из туфли. Мгновение – и я уже лежала лицом в асфальт. Меня скрутили, вывернув руки за спину. Я приподняла голову, сплевывая набившийся в рот мелкий гравий. Платье было безнадежно испорчено – то самое платье, которое мне так хотелось сохранить, к которому я не смела прикоснуться, боясь испачкать. Странные вещи порой лезут в голову, когда на тебя надевают наручники.

На лице осталась болезненная ссадина, и я потрясла головой, чувствуя, что на кожу налипли грязь и мусор. Что-то липкое потекло со лба на левый висок, и я поняла, что у меня идет кровь. Ноги окруживших нас полицейских почти полностью закрывали обзор, и я с трудом разглядела Финна, который тоже приподнял голову, высматривая меня. Наши взгляды встретились, и я прочитала по его губам свое имя, но ничего не услышала, хотя между нами было не больше трех метров. Я до последнего смотрела ему в глаза, стараясь сохранить хотя бы зрительный контакт.

Чьи-то ладони прошлись вдоль моего тела и между ног, ощупали руки. Я вздрогнула и отвела взгляд. Эти прикосновения показались мне особенно унизительными: первая брачная ночь оставила на мне свой отпечаток, а теперь чужие руки надавливали на болезненно чувствительную кожу, словно в грубой пародии на ласку, которая доставляла мне такое удовольствие всего несколько часов назад. Я вздрогнула. Вечерняя сырость проникла под тонкую ткань платья, холодила мои голые руки, усиливая чувство незащищенности. Меня подняли на ноги и повели к одной из машин, а Финна потащили в другую сторону.

– Какого хрена происходит? Почему ее арестовали? – закричал он, разом растеряв все напускное смирение.

Его затолкали в отдельную машину и бесцеремонно захлопнули дверь, заглушившую возмущенные возгласы.

«СРОЧНЫЕ НОВОСТИ! Инфинити Джеймс Клайд и Бонни Рэй Шелби, которые несколькими часами ранее появились на церемонии вручения наград Американской киноакадемии, шокировав всю страну и обратив на себя внимание полиции, были задержаны сразу после церемонии и поодиночке доставлены в тюрьму округа Лос-Анджелес. По словам очевидцев, молодожены находились в своем лимузине и не успели далеко отъехать от театра „Кодак“, когда полиция окружила машину и задержала пассажиров, надев на них наручники. Обвинения еще не предъявлены, но ордера на арест скоро будут выданы. Есть основания полагать, что Клайду все же будет предъявлено обвинение в похищении, хотя его трудно будет подкрепить фактами, учитывая сегодняшнее событие. Вероятно, в список обвинений войдут покушение на убийство и угон автомобиля, а также несколько сопутствующих преступлений. О том, будут ли предъявлены обвинения Бонни Рэй Шелби и если да, то какие, пока ничего не известно, но певицу также задержали, и сейчас она находится в тюрьме округа Лос-Анджелес».

∞

Он уже проходил через все это и знал, чего ожидать. Но полиция арестовала Бонни, и ее увезли куда-то в другое место. Финн помнил страх и унижение, которые испытал, впервые попав в тюрьму. Бонни придется пережить то же самое, а он ничем не сможет ей помочь. Финн видел, как по ее лицу текла кровь, видел, как ее бросили на землю в порванном платье. В его памяти отпечатались широко раскрытые глаза Бонни, пытавшиеся поймать его взгляд, когда ее грубо обыскивали. В тот момент ему хотелось выть от ярости.

Когда его впервые привезли в тюрьму, Финн был в ужасе, но шок от произошедшего притуплял чувство унижения. У него взяли отпечатки пальцев, сделали фото, раздели, обыскали и наконец оставили за решеткой, и он сумел все это выдержать. В восемнадцать лет он был, по сути, еще ребенком, и ему просто хотелось плакать.

Тогда его задержали прямо в больнице. Тело брата лежало рядом на каталке. Он просто не знал, куда еще обратиться, поэтому доехал до больницы, хотя Фиш, лежавший у него на коленях, уже не дышал. Его веки не двигались. Кровь была повсюду. Весь перепачканный, Финн ворвался в двери приемного отделения, умоляя о помощи. Фиша тут же отвезли в реанимацию, но он был уже мертв. Мертвому ничем не поможешь. Потом кто-то вызвал полицию и позвонил их матери.

Когда приехали копы, Финн тусклым, лишенным эмоций голосом рассказал им обо всем, что случилось. И его арестовали. Мама стояла возле трупа одного сына, беспомощно наблюдая, как уводят второго.

Он не винил ее за то, что она осталась с Фишем. Ей бы все равно не разрешили с ним поехать. За три дня до этого Финну исполнилось восемнадцать, и с ним обращались как со взрослым. Полиции не требовалось присутствие родителей, чтобы допросить его, и ему грозил полноценный срок. На этот раз Финна не стали оформлять сразу. Похоже, пока его просто задержали. Ордера на арест еще не доставили, объяснил полицейский, который принес ему стакан воды и желтый блокнот с ручкой, а также снял с него наручники и снова надел их таким образом, чтобы он мог писать.