— Прогуляюсь, — сказала она, обращаясь к невидимому наблюдателю. — Может быть, позавтракаю у Бернис… Если не окажусь где-нибудь еще…

Разве не так они общались в первые дни? Остров водил ее по городу, выбирая дорогу. Вдруг и теперь подскажет верный путь или устроит встречу с нужным человеком?

Адам уже уехал. Возможно. Марти не стала проверять. Ей не нужна была компания для прогулки. И от Беллы, с которой столкнулась в холле, сбежала, отделавшись беглым приветствием. Ведьма хотела сказать что-то или спросить, но ее слова лишь отвлекли бы.

День обещал быть солнечным, но уже не таким жарким, как вчерашний. Ветерок чуть резче и прохладнее, небо не голубое, а насыщенно-синее, чуть плотнее облака у горизонта. Подкрадывающийся к острову шторм загодя предупреждал о себе, словно в той детской игре: «Кто не спрятался, я не виноват».

— Попробуем? — Марти нерешительно остановилась на перекрестке. Налево? Направо? Прямо? На мгновение она почувствовала себя донельзя глупо. Стоит ли доверять снам, голосам и странным видениям? Всему этому может быть иное объяснение. Например: она сошла с ума.

Но подобное объяснение самой не нравилось.

— Предположим, что налево, — пробормотала она себе под нос.

Сложно отличить собственные мысли от подсказок со стороны. Для этого нужно отрешиться от всего, не думать и не строить догадок, что ждет за новым поворотом. Видимо, Марти это удалось, так как спустя час блужданий она оказалась в незнакомой части города, в месте, куда вряд ли пришла бы по своей воле.

«Карго-Верде прощается с Кристин Кроули», — сообщала табличка у входа. Первая часть фразы была выложена на черном фоне выпуклыми белыми литерами, а имя — вписано мелом. Его сотрут, когда гроб увезут на кладбище, и освободят место для следующего.

Кроули. Если мир тесен, что говорить об одном острове?

Марти всмотрелась в вывешенный за стеклом портрет в траурной рамке. Молодая женщина, светловолосая, ясноглазая. Симпатичное лицо, открытое и немного наивное, как бывает у тех, кто и во взрослом возрасте сохраняет верность детским мечтам. Подобные люди созданы для счастья, и только для счастья, перед лицом беды они, как правило, беззащитны…

Дверь похоронного дома готова была впустить ее, но Марти нечего было делать внутри. Мертвые не дают ответов… за редким исключением… Значит, нужно искать живых. Или ждать, пока кто-то из них найдет ее.

Долго ждать не пришлось. Марти едва успела перейти на противоположную сторону улицы, как услышала за спиной зычное: «Мартина!» — и, обернувшись, увидела спешащую к ней женщину. «Только бы не бросилась обниматься!» — подумалось при взгляде на знакомую крепкую фигуру. Подобным сложением обладают обычно борцы или грузчики, но никак не медсестры. Впрочем, для тюремной сестры, имеющей дело с далеко не хрупкими барышнями, несколько фунтов мышц лишними не будут.

— Мартина, ну надо же!

«Видимо, надо», — подумала Марти, предусмотрительно протянув ладонь, и уже распахнувшей объятия сестре Лизе пришлось удовольствоваться рукопожатием. Впрочем, помогло это несильно: руку она трясла так, что в плече хрустнуло. В больном плече, между прочим.

— Я тебя через окно увидела. Думала, зайдешь…

В начале знакомства Марти считала, что сестра Лиза тыкает всем арестанткам, но после выяснилось, что подобное обращение было знаком расположения, а не пренебрежения и к большинству заключенных применялось отстраненное «вы». Касательно окна, в которое ее увидели, пояснений не требовалось.

Марти бросила взгляд на похоронный дом и пожала плечами:

— Зачем? Мы не были знакомы. Я просто проходила мимо, заметила знакомую фамилию, вот и…

— Ну да, ну да, фамилия. — Сестра Лиза энергично закивала, и старомодная соломенная шляпка с искусственными фиалками съехала ей на лоб. — Эдны невестка. Я как узнала, аж страх взял. Помню, когда Джим, сын ее, погиб, в тюрьме надолго покой забыли. Наша госпожа директор по-другому с горем справиться не может, только работой, только так, чтобы все гайки до упора закрутить, чтобы вокруг аж горело и дымилось… А теперь и Кристин, значит. Я даже подумывала другое место подыскать. Привыкла в тюрьме, конечно, но если Эдна опять станет проверку за проверкой устраивать… Возраст у меня не тот уже, покоя хочется…

Сестре Лизе было лишь немногим за пятьдесят, и здоровьем она обладала отменным, но к покою тяготела всегда. Интересно, на кого сейчас, когда рядом нет Марти, она сбрасывает свою работу, чтобы попивать чаи и листать дамские романы?

— В лечебницу вот снова люди нужны, — продолжала она. — И условия там не в пример лучше. Одно название, что психушка, а на деле — курорт.

При упоминании лечебницы Марти почувствовала легкое прикосновение к плечу, словно кто-то пытался привлечь ее внимание. Или показалось? Место ранения все еще ныло после дружеского рукопожатия…

Собеседница, заметив отразившиеся на ее лице сомнения, приняла их на свой счет и опять затрясла головой, рискуя лишиться шляпки:

— Так и есть, точно говорю! Курорт! Настоящих больных там — раз-два и обчелся, все больше богатеи расслабляются. Нервные расстройства у них сейчас в моде.

— Они всегда в моде, — проворчала Марти. К ощущению ладони на плече добавилось покалывание в груди и шум в голове, и она чувствовала себя неисправным радиоприемником, улавливающим, но неспособным воспроизвести полученный сигнал.

«Лечебница? — возмутилась мысленно. — Серьезно? Я ведь могла уже сейчас быть там с Адамом!»

И споткнулась.

Сестра Лиза заботливо подхватила ее под руку.

— Осторожнее! Так и ноги переломать недолго.

— Спасибо…

«С Адамом нельзя? Нужно одной?» — проверила Марти появившуюся догадку. Лицо обдало неожиданно теплым ветерком. Как будто кто-то выдохнул довольно: уф, ну наконец-то поняла!

— Лечебница, — повторила Марти задумчиво. — Если не ошибаюсь, далековато от города.

— Так и есть, — уныло подтвердила сестра Лиза. — До тюрьмы ближе, каких-то полчаса на автобусе. А туда… Была бы машина или договориться с кем-нибудь…

Озвученные варианты Марти не устроили.

— Автобусы в ту сторону не ходят? — полюбопытствовала она.

— Есть один. В пять утра отправляется от городской станции, объезжает все фермы по пути и к восьми добирается до лечебницы. А обратно приползает к половине десятого вечера.

Воодушевления в ответе не слышалось, и неудивительно: чтобы сестра Лиза с ее-то любовью к покою вставала в такую рань и три часа тряслась по проселочной дороге? А вот Марти подобное решение полностью устраивало. Если она, конечно, соберется в лечебницу.

На последнюю мысль остров отозвался недовольством, но Марти осталась непреклонна. Если. Она ничего не обещала. Не могла обещать, владея только жалкими огрызками информации. И вообще, их сегодняшний разговор — если это можно назвать разговором — начался с белого щенка и его хозяйки, а о них до сих пор ничего не известно.