— Эй, ты! — грубо обратилась она к стоящей у зеркала. — Не знаю, кто ты такая, но держись подальше от Стива. Он — мой, поняла?

— Не знаю, не знаю, — легкомысленно пропела блондинка со стрижкой, не отвлекаясь от своего отражения. — На нем не написано.

— Да ты… Шалава!

Обозленная красавица ринулась в атаку. Марти мысленно вздохнула: есть ли зрелище более удручающее и несуразное, чем женская драка? Все эти визгливые оскорбления, попытки вырвать у соперницы клок волос и вцепиться ногтями в лицо?

Вот и сейчас длинноволосая воинственно растопырила пальцы, намереваясь проредить и без того короткую шевелюру оппонентки, но та удивила. Вместо того чтобы тоже вопить и демонстрировать в ответ отточенные ноготки, молниеносно обернулась, отклонилась, позволив скандалистке царапнуть воздух, и коротко, но резко ударила ту выпрямленными пальцами в правый бок.

У Марти невольно вырвался тихий стон: она хорошо представляла себе боль от прямого удара по печени, пусть удар и был, кажется, не в полную силу. Если зачинщица склоки не закричала, то лишь потому, что ее тут же притиснули к стене и зажали рот ладонью.

— Не знаю, кто ты такая, — повторила ее же слова победительница, — но держись от меня подальше. Еще раз попадешься мне на глаза — пожалеешь. Поднимешь шум сейчас — пожалеешь немедленно и очень сильно. Поняла? Теперь выметайся.

Только дурак не внял бы подобному предупреждению. А запальчивая скандалистка, судя по всему, дурой не была.

Когда она, придерживаясь за бок, вышла из туалета, спутница шефа полиции — Стива? — невозмутимо вернулась к зеркалу и оставленной на раковине пудренице, несколько раз мазнула пуховкой по лицу, достала из сумочки помаду, подвела губы и послала отражению воздушный поцелуй.

После ее ухода Марти выждала еще минуту для верности и только тогда, ополоснув руки, вернулась в зал. Заказ к тому времени уже принесли, а «убийственная» красавица как ни в чем не бывало расточала улыбки сидевшему с ней за столиком мужчине. На Марти она внимания не обращала, а вот интерес к ней со стороны Марти не укрылся от Адама.

— Ваша знакомая? — спросил он.

— Нет. А вы не знаете, кто это?

— Кажется, приезжая. — Он пожал плечами. — Остановилась в нашей гостинице. А что?

— Да так… Интересная женщина.

— Наверное. Но я…

— Ни слова больше. — Марти решительно придвинула к себе тарелку. — Даже если вы собирались предупредить меня о конце света, подождите до завершения ужина.

Если жизнь ее чему-то и научила, то это тому, что проблемы никогда не заканчиваются в отличие от еды. А рыба была восхитительна, пусть и приготовлена по незамысловатому рецепту, и Адам тоже умолк надолго, отдавая должное талантам местного повара.

После, на сытый желудок, общаться было уже проще. Усиленное голодом чувство тревоги ушло, а в теле и мыслях поселилась приятная расслабленность. Марти показалось уместным предложить Адаму прогуляться.

— На набережную? — внес он встречное предложение.

Почему бы и нет?

Они шли по пустынным улицам, освещенным кривобокой луной и редкими фонарями, под руку, словно влюбленная парочка, не спеша начинать прерванный разговор.

— Мальчик, которого не было, — проговорила Марти. Рука под ее ладонью не дрогнула. — Почему?

— Сейчас это не важно, — спокойно отозвался Адам.

— А что важно?

— Вы сложный человек, Мартина. Сложнее, чем казалось на первый взгляд.

— Какое это имеет значение?

— Огромное. Я надеялся узнать вас получше, прежде чем…

Он умолк, не закончив фразы.

— Прежде чем что? — спросила Марти.

Адам молчал. В полумраке, серьезный, непривычно сосредоточенный, он выглядел старше своих лет. Но разве кто-нибудь знал наверняка его настоящий возраст? Или имя? И то, зачем он приехал на остров?

И это Марти — сложный человек?

— Я хотел бы познакомить вас со своей сестрой, — сказал после долгой паузы Адам. — Возможно, это станет ответом на все вопросы. И мои и ваши.

— А если нет?

— Вы ничего не потеряете.

— Да? А что потеряете вы, если объясните мне все прямо?

— Поедете со мной в лечебницу? — будто не услышал ее вопроса Адам. — Завтра? Архив в любом случае будет закрыт, Джо предупредила…

— Джо? — Марти усмехнулась. — Не миз Гарнет? Кажется, вы вышли из образа.

— Бывает. — Уголки его губ приподнялись на мгновение. — Так что вы скажете на мое предложение?

— Ничего. Пока не получу объяснений…

— Они у вас будут. После встречи с моей сестрой.

— А до этого — ни слова? Тогда нет. Я никуда с вами не поеду. Не люблю, когда меня используют вслепую. Вообще не люблю, когда меня используют.

— Понимаю. Но сказать что-либо… Не сейчас.

На набережной было холодно. Волны бились о высокую бетонную стену, и в воздух взлетали тысячи брызг. Марти подошла слишком близко к ограждению, и мелкие соленые капли усеяли ее лицо. Кажется, остров остался доволен ее решением не ездить никуда с подозрительными блондинами. Но, говоря, что не любит, когда ее используют, она подразумевала и недомолвки Карго-Верде тоже. Сложно довериться тому, кто не доверяет тебе…

В гостиницу они с Адамом возвращались в молчании. Только у дверей своего номера Марти спохватилась:

— Вы сказали, завтра архив будет закрыт. Почему?

— Миз Гарнет не объяснила. Но завтра похороны. Думаю, она хочет провести этот день с лейтенантом Фаулером.

По теории Джоан Гарнет в любой ситуации можно отыскать хорошую сторону. Относительно хорошую.

Для Кена Фаулера на фоне последних событий такой хорошей стороной стала сама Джо. Относительно да, но он старался не забивать голову ненужными сейчас сомнениями. Потом, когда найдут и обезвредят менталиста… Если найдут…

Пока же и так неплохо.

В башню вот перебрался. С вещами.

Форму привез, чтобы с утра надеть. Больше года ее не носил, в шкафу провисела, а тут вдруг подумал, что на похоронах должен быть обязательно в форме. Как на той единственной фотографии, что осталась у него на память о недолгой супружеской жизни с Крис, где они вместе: он в форме, а она в синем шелковом платье. На черно-белом снимке этого не понять, но он точно помнил — в синем…

Зря, конечно. И форма, и сами эти мысли. Злее совести только совесть, вступившая в сговор с памятью, и новая вина, помноженная на вину прошлую, стократ тяжелей.

Но ночью спал крепко, обняв мерзнущую свою ведьму, и не было в этих объятиях ни страсти, ни даже нежности — только обоюдная выгода: он ее согревал, она отгоняла от него сны.