Мы с Дагами бросились к борту. В море открылся большой туннель. Несмотря на бурление, его стенки казались твердыми. Уводил он вниз, во тьму. Ксизис получил послание.

— Подготовить шлюпку! — крикнула Ворона.

Как только небольшую шлюпку подвесили у палубы, она силой впихнула в нее Прядку и забралась сама, кивнув напоследок Лаггарту, который держал Энн на мушке.

— Если через час не вернемся, убей кого-нибудь из них.

Прядка рухнула на свое место. Потом почувствовала, как на плечо легла чья-то рука. Повернув голову, она увидела, как я тянусь к ней через ограждение.

— У тебя по-прежнему есть все, что нужно, — прошептал я.

Когда капитан рявкнула, я ретировался, а Даги, как на импровизированном лифте, опустили шлюпку до уровня моря.

Cтупив на необычайно твердые споры, Ворона толкнула Прядку вперед, и они зашагали вглубь туннеля.

Глава 51. Дракон

Моря спор относительно неглубокие. Если, например, сравнивать с Переливчатой бездной на Тренодии, так вообще, можно сказать, пруды.

Но когда до дна приходится идти пешком, со связанными руками, да еще тебя подгоняет нетерпеливая пиратка, страдающая от смертельной болезни, путь в несколько сотен ярдов кажется гораздо, гораздо длиннее. И все же такой способ добраться до дна моря намного лучше традиционного.

Ворона несла фонарь, и игра света на стенках багряного туннеля создавала впечатление, будто они лезут в глотку самому дракону. Прядке стало интересно, что произойдет, если жесткие стенки туннеля смочить водой. Вырастут ли пики, или необычная сила дракона помешает эфиру проявиться? На мгновение ей захотелось лизнуть стену, просто из любопытства, и одно это само по себе говорит гораздо больше, чем любые мои рассуждения о том, как переменилась Прядка.

Наконец туннель выровнялся и вывел в огромную пещеру, тоже целиком сотворенную из затвердевших спор. Прядка рассчитывала, что доберется до морского дна и узнает, что же там: камень, почва или просто горы эфирных шипов, утонувших за тысячелетия дождей. Похоже, на то, чтобы это узнать, у нее будет вся жизнь.

Именно тогда на нее обрушилась вся тяжесть положения. Она проведет на дне всю оставшуюся жизнь. Она подвела Чарли. Что столь же скверно и почему-то еще ужаснее, она больше не увидит лун. От мысли, что она никогда не увидит небо, не почувствует на коже солнечный свет, не искупается в сиянии Зеленой луны… у Прядки задрожали колени.

Ворона снова толкнула ее вперед, отчего Прядка споткнулась и упала. Пришлось подавить эмоции, ведь любая слезинка может оказаться смертельной, если через эти споры и правда проявляется эфир. Не сдержавшись, Прядка свернулась на земле калачиком, задрожала и некоторое время не замечала ни ругательств Вороны, ни даже ее не слишком нежных пинков.

Для нее это был непосильный груз. Накопившиеся эмоции навалились горой с целое море. Неужели еще сегодня днем, когда ее под дождем затаскивали на корабль, она чувствовала себя живой, окрыленной и торжествующей?

Может ли день быть слишком щедрым на мгновения? Да, часы и минуты те же, что и всегда, но каждый миг переполнен, словно готовый лопнуть бурдюк. Прядка чувствовала, что эмоции вот-вот перельются через край и забрызгают все вокруг. Ей не хватало места, чтобы удержать их внутри.

«У тебя по-прежнему есть все, что нужно…»

Он имел в виду ракетницу? Но ведь она у Вороны?

Прядке ни за что не одолеть ее в физическом состязании; на этот счет имелись исчерпывающие эмпирические доказательства.

— Вставай, девчонка.

Ворона подняла ее за шкирку и толкнула вперед.

Зал перед ними выглядел пустым, если не считать гигантских колонн из спор, обернутых лентами из черной ткани. По углам горели жаровни: было видно, что вправо уходит коридор, но оставшаяся часть пещеры скрывалась во тьме. Тени довлели над этим местом, и свет существовал здесь будто исключительно с их соизволения.

— Дракон! — крикнула Ворона, и ее голос эхом разнесся по залу. — Я пришла и, как предписано, привела подобающую жертву! Покажись!

Слово «дракон» просочилось практически во все общества, что мне довелось посетить, но в отличие от имени «Даг» причина тому вовсе не естественные языковые процессы. Более того, драконы собственноручно позаботились о том, чтобы их знали и помнили, а для этого частенько вступали в контакт с упомянутыми обществами еще на этапе их формирования.

Как ребенок, учащий свое имя, культуры учатся бояться и уважать драконов. На деле это вопрос удобства. Большинство обитателей Космера никогда не встретят дракона, тем более в его естественной форме, однако драконам нравится общаться со смертными. Как бабуля, прибирающая про запас бечевку, которой обвязана посылка, драконы хотят быть уверенными, что у них под рукой всегда найдется некоторое количество легко поддающихся влиянию культур, как говорится, на черный день.

Все это я объясняю вот для чего: когда в большом зале справа Прядка и Ворона увидели движущуюся тень, они примерно понимали, чего ждать. И действительно, у дракона оказались длинная изогнутая шея, тело рептилии и два громадных крыла, будто созданные для того, чтобы затмить небо.

Кое-какие детали были неожиданными. К примеру, драконью голову венчала грива серебристых волос, спускаясь по шее и захватывая нижнюю челюсть на манер бороды. Серебристо-металлические гребни рассекали ониксовую шкуру, подчеркивая очертания, и тянулись вдоль всех шести конечностей и по бокам шеи. На голове они переходили в два блестящих рога и более сдержанно, будто подчиняясь царственному величию рогов, сбегали цепочкой шипов вдоль спины.

У дракона жили и другие смертные, но им запрещалось находиться в прихожей, когда приходили просители. Ксизис не хотел, чтобы его слуги сталкивались с искушениями в виде напоминаний о внешнем мире. В конце концов, на них возложена важная обязанность: служить на благо самого дракона и его исследования сложной экосистемы на дне споровых морей.

Принято считать, что драконы копят несметные сокровища, и я часто задавался вопросом, связано ли это с тем, что на их трупах находят инопланетный металл. Я не знал ни одного дракона, охочего до богатств. А вот что до идей… их они и правда копят и по части идей имеют репутацию легендарных скряг.

Несмотря на громадные размеры дракона, земля под ним не тряслась. (Высотой он мог запросто сравниться с четырьмя людьми, вставшими друг другу на плечи.) Мало того, он будто скользил по воздуху, обтекая колонны и вплывая в тень посреди зала. Пламя отражалось в его драконьей стали, придавая сходство с жидким металлом. Дракон навис над двумя женщинами. Прядка ахнула, и даже Ворона в страхе отшатнулась.

Ксизис так и не заговорил, и Ворона все же