Фарран улыбается.

– Макэнгус!

Голос звучит так, словно говорящий находится далеко-далеко. Но что-то дергает его за руку, и нечто холодное и мокрое шлепается на лицо.

Макэнгус приподнимается настолько резко, что ему сразу становится плохо, и желчь стреляет в пищевод. Левая сторона грудной клетки болит, но кто-то придерживает его, не дает опуститься, и когда он поворачивает голову, то узнает Эйдана. Мальчик бледный, половина лица расцарапана, на щеке синяк. Но в его глазах пылает искра, которую он не видел с той роковой новогодней ночи.

– Выспались? – усмехается он.

Якоб подавляет горький привкус во рту и оглядывается. Ничто в этой комнате ему не знакомо. Затем его взгляд опускается на белокурого мужчину, который прислонился к стене с закрытыми глазами. Его подбородок лежит на груди, а слюна течет из полуоткрытого рта.

Проклятье, где я? И что случилось?

Вопросы, должно быть, написаны на его лице, потому что Эйдан объясняет:

– План действительно сработал. После того как я выстрелил, вы потеряли сознание, а затем они усыпили вас.

Выстрел? Якоб нащупывает болезненную область слева. Похоже на синяк.

– В следующий раз я буду уютно дремать, а вы погонитесь за психопатом и примете решение о жизни и смерти вашей дочери.

– Эмма! – внезапно он просыпается и начинает задыхаться, хватает Эйдана за руку. – Как она?

– Она приходила сюда, – парень вздыхает, – физически с ней все в порядке, но Фарран до сих пор промывает ей мозги, и я понятия не имею, что он запланировал.

Якобу требуется время, чтобы обработать полученную порцию информации. Что бы ему ни подсыпали, это немного замедляет мышление. Он отпускает Эйдана и прижимает руку ко лбу, чтобы смахнуть капли холодного пота. Он замечает след от иголки и капельку засохшей крови. Его взгляд устремляется к капельнице. Эйдан усыпил охранника?

– Ты вернулся, парень! – удивляется он.

– И не я, – улыбается Эйдан, – теперь я снова помню, каким надоедливым, жестким учителем вы бываете. – Он становится серьезным и протягивает руку, крепко сжимая руку Якоба. – Вы для меня больше чем отец, чем Джеймс. Извините, что я так просто забыл об этом.

Якоб мгновенно закрывает глаза, чтобы скрыть чувства, которые не дают дышать, в горле появляется ком.

– Но как тебе удалось вспомнить? – хрипло шепчет он.

– Вам это вряд ли понравится, – Эйдан отпускает его и тихо смеется.

– Благодаря Джеймсу и Фаррану? – осторожно интересуется Якоб и открывает глаза.

– Нет. Ваша дочь поцеловала меня. Довольно… эм… неплохо, – Эйдан лукаво улыбается.

– Что, прости?

Образ мило обнявшейся под омелой пары приходит ему на ум вместе с противоречивым чувством счастья и отцовским инстинктом защитника.

– Знаешь, действительно между Эммой и мной… – Якоб быстро поднимает руку, – давай лучше придумаем, как выбраться отсюда поскорее.

Покачав головой, он перекидывает ноги через край кровати и встает, делает несколько неловких шагов к окну и открывает его. Холод бьет по лицу, но возникающие звуки борьбы приводят его в чувство гораздо быстрее, чем свежий воздух.

– Эми и ее татуированный барашек?

– Не стоит недооценивать их, – Эйдан подходит к нему и смеется, – они пройдут сквозь огонь, воду и медные трубы ради Эми. Многие обязаны ей жизнью. Вместе с Намарой все там, похоже, устроили шумиху.

– Настало время помочь им, – Якоб улыбается.

Вероятно, это честь для меня находиться рядом с Фарраном, когда он обсуждает ситуацию с высокопоставленными воронами и разрабатывает стратегию предотвращения атаки со стороны соколов.

Но я чувствую, будто добровольно присела за учительский стол в столовой. Все присутствующие старше моего отца, и чем жарче становится дискуссия, тем неуместнее я чувствую себя здесь, лучше бы находилась с другими учениками.

Странно. При обсуждениях с Монтгомери на корабле возникали совершенно непохожие ощущения.

– Мы живем не в глуши Монтаны, Фион! Окрестности уже сообщили полиции о выстрелах, – сердитый голос Картера вырывает меня из задумчивости. Как бы делая акцент на словах, он барабанил кончиками пальцев по столу Фаррана. – Лейтенант Филлипс и его союзники столпились прямо у ворот Инглвудских воронов, отсылая все подразделения, которые собираются вмешаться. Но он больше не может продолжать, уверяя, что все под контролем.

– Пусть придумает что-нибудь другое, – Фарран пожимает плечами. – Не все его подчиненные – вороны, и я не допущу посторонних на поле боя.

– Но они не должны ничего знать о наших дарах! То, что Монтгомери настолько низко пал, чтобы подкупать преступные группировки, – это безумие. Мы замаскируем нападение под грабеж. Одним махом вы с Филлипсом проверите территорию и заставите всю шпану работать оперативно.

– Нет! – вырывается из меня.

Никто не обращает внимания на мой протест. Только глаза матери Эйдана сужаются, когда она рассматривает меня.

Картер приводит дополнительные аргументы, и Кейтлин крепко прижимает ладони к столу и энергично перебивает его:

– Я полностью поддерживаю Эмму.

Сердце колотится быстрее.

– Конечно, Кейтлин! – усмехается Картер. – Ты действительно, должно быть, в ужасе от действий собственного мужа, – молчание следует за его словами.

– Пожалуйста, оставайся объективным, Ник, – грозит Фарран директору Инглвудских воронов, – то, что она здесь, а не присматривает за Джеймсом, достаточное доказательство ее преданности.

– Преданность, – презрительно фыркает Ник, – в конце концов, она поклялась в верности ему.

В этот момент я забываю, как гордо и снисходительно она вела себя на Рождество в прошлом году, и чувствую глубокую симпатию. Фарран, судя по предыдущим разговорам, лишил Каллахана силы, как только отправил меня в апартаменты для гостей. Джеймс, кажется, где-то с тех пор прячется, а его жена предложила Фиону поддержку в борьбе за воронов Инглвуда. Глаза Кейтлин Каллахан опухшие, а мешки под глазами такие глубокие, словно ее глаза утопают. При этом ни грамма макияжа. Наверное, мать Эйдана мало спала с момента прилета в Нью-Йорк. Она должна была устать еще больше, чем я.

– Ты никогда не держал себя в руках, Картер, – холодно отвечает Кейтлин, – я, вероятно, смогу предсказать поведение Джеймса лучше, чем вы, и мне не хочется ставить личные чувства к нему выше благополучия сообщества воронов.

Дрожь бежит по позвоночнику.

– Я говорю тебе, Джеймс знает о том, что бывает с теми, кто отступает от приказов Фиона, и поэтому он сбежит при первой же возможности. Вероятно, он уже покинул школу.