– Ну, темно было, а двор не освещен, только фары автомобильные. И кусты мешали… Да и не присматривалась я особо… Но точно женщина была. Побыла у него, и они уехали. Как уехали, так тихо стало…

Одинцов продолжал задавать вопросы и выяснил, что уехал Конюх как раз в ту ночь, когда его и арестовали.

Максим связался с участковым, вызвал эксперта, навел справки о хозяине дома.

Надо было узнать, кто снял дом, выйти на этого человека. Возможно, Семенова сняла это жилье напрямую. А еще она могла оставить свои «пальчики» в самом доме…

Чутье подсказывало, что к Конюху приезжала госпожа Семенова…

Криминалист не заставил себя ждать. Он обследовал весь дом, но нашел там только «пальчики» Конюха – в спальне, на кухне, в туалете. В прихожей и гостиной отпечатков пальцев не было вообще. Кто-то навел идеальный порядок в тех местах, где могла наследить гостья. И наверняка это было сделано уже после того, как Максим взял Конюха. И ясно, зачем женщина уничтожила свои отпечатки…

С хозяином дома Максим встретился в тот же день, от него узнал номер телефона риелторской конторы, через которую и сдавалось жилье.

* * *

Фраер – понятие неоднозначное. Раньше все было ясно – если субчик не из воров, значит, он фраер, то бишь лох. А сейчас не все так просто. Козырной фраер – это уже блатной, а значит, человек.

Но Леня Никиткин срок не мотал, к блатным отношения не имел. Леня Никиткин – типичный фраер. Хотя и не дешевый. И тем более не лох… Крутой он мужик, и даже сам Лукомор вынужден был это признать.

Внешность у него пижонская, этого не отнять. Стильная прическа, смягченная кремами кожа лица, бесцветный маникюр, новенький брендовый костюмчик. Ухоженный, причесанный, прилизанный, отформатированный фитнесом и теннисом, который он очень любил. И улыбка у него была красивая, белозубая. И взгляд как будто добродушный… Но в глубине глаз у мужика замороженный спирт, в любой момент готовый вспыхнуть синим пламенем. И натура у него сильная, взрывная, пожароопасная…

Он мог произвести впечатление на кого угодно, но только не на Лукомора. Каких бы успехов Леня ни добился, для него он как был, так и оставался фраером.

– Проблемы у тебя, Дмитрий Андреевич.

Фраер смотрел на него с таким видом, как будто хотел предупредить об опасности и дать спасительный совет. От всей души и бескорыстно.

– И что? – скрипучим голосом, недовольно спросил Лукомор.

Пусть выскажется, пусть обозначит печку, от которой надо будет плясать.

– Черный ворон над тобой кружит. Я про наш уголовный розыск. На тебя наркоту вешают, Дарье свет Алексеевне шьют убийство.

Лукомор полыхнул взглядом, но Фраер как будто ничего не заметил. Уверенно чувствует себя в седле, сволочь. И нечем выбить из-под него белого коня… Пока нечем… Но скоро будет…

– Или ты думаешь, никто с тебя за Рому Зыкова не спросит? – хищно усмехнулся Фраер.

– Ты Одинцову за кислоту слил?

Лукомор скривился. Эту мысль нужно было прокрутить в голове молча, но он все же проговорился. Нервы…

Фраер выразительно усмехнулся. Может, и он слил информацию о наркоте, которую толкали через клуб. А может, Одинцов сам все узнал, потому что была поставлена такая задача. Им, Фраером, и была поставлена…

– С огнем играешь.

– Если бы человек не играл с огнем, он бы до сих пор по деревьям лазил и сырое мясо жрал. Огонь – это прогресс.

– И война, – с угрозой в голосе добавил Лукомор. – Иногда лучше жевать сырое мясо, чем умирать.

– Так никто умирать не собирается. Поделим город пополам, оформим зоны влияния и заключим вечный мир. Ни тебе война не нужна, ни мне.

– А если нет?

Фраер красноречиво промолчал. Если нет, значит, война… А про Дашу он сказал неспроста. Если Одинцов – его человек, он будет копать под нее со всем своим собачьим осточертением…

Только вряд ли Одинцов работает на Фраера. Не тот он человек, Максипес, чтобы работать на чьи-то интересы. Лукомор как-то пытался его купить – бесполезно. С ним только по бартеру можно… Впрочем, Фраер мог предложить ему какой-нибудь взаимовыгодный вариант. Например, голову Даши. У Одинцова к ней личный интерес: она же не на кого-то покушалась, а на него. Такое не прощается…

А может, Фраер вообще не связан с Максипесом. Зачем ему мелочиться, когда у него суперкрыша в лице мэра. Задействует административный ресурс, и начнется… Или уже задействовал?.. Может, недавний наезд со стороны Одинцова – предупредительный звонок? Или даже выстрел…

– Ты же на своей половине не остановишься, – сказал Лукомор, исподлобья глянув на Фраера.

– А зачем мне весь город? – удивленно повел бровью тот. – Мне нужно место, где я буду чувствовать себя в полной безопасности… Мне нужен, так сказать, плацдарм для наступления. Если точней, для экономической экспансии. На Москву. В этом направлении нужно расти. Строительство дорог, благоустройство, вывоз мусора. Поверь, это золотая жила.

– Верю.

– Тебя в долю, извини, не возьму, – как будто прочитав мысли собеседника, с плохо скрытой усмешкой сказал Фраер. – Во-первых, у меня своя силовая поддержка…

Леня нарочно затянул паузу. Лукомор должен был прочувствовать, насколько опасен его противник. А Фраер действительно опасен, никаких в том сомнений.

– А во-вторых… Я слышал, тебя не все воры признают…

Лукомор сжал кулаки, сдерживая гнев. Не тот сейчас случай, чтобы давать волю своим эмоциями.

– Извини, если я тебя обидел, Дмитрий Андреевич, – без всякого сожаления сказал Фраер.

– Вор не обижается, вор наказывает, – сквозь зубы выцедил Лукомор.

– Физика твердого тела – сильная наука, мимо нее не пройдешь. А там все просто. На каждое действие найдется свое противодействие, – коварно улыбнулся Никиткин. – Если, конечно, на твердое тело надавить, а не на какую-то размазню… Зачем нам друг на друга давить? Поделим город, поставим барьеры. Никто ни на кого не давит, никакого противодействия… Хорошо бы и дела вместе делать, но нельзя. Между компаньонами рано или поздно наступает разлад, а это разборки, кровь. Кому это надо? Тебе, Дмитрий Андреевич?

– Деньги любят тишину, – немного подумав, выдал Лукомор.

В принципе, он согласен был с Фраером, но именно это его и убивало. Не хотел он соглашаться с этим хреном, который вдруг вырос посреди бугра.

– Вот и я о том же.

– Что там слышно про мое дело?

Нехорошо поступил Одинцов, слишком жестко обошелся он с Лукомором. После встречи с ним остались ну очень неприятные воспоминания и плюс обвинение по уголовному делу о наркотиках. Квас взял все на себя, но Лукомор по-прежнему под статьей. Хорошо, суд постановил изменить меру пресечения, а то бы он сейчас на крытом парился…